И я поняла, что рада этому. Уж лучше так, чем если бы он увидел то, что меня ждало. Впрочем, в густом тумане я почти не различала лица мальчишки, видела один лишь его силуэт – такой тонкий и хрупкий рядом со стоящим рядом разбойником. Еще мгновение – и ублюдок столкнул его со ступенек на землю. Вереск свалился в траву, еще помнившую тяжесть моего придавленного тела, и остался лежать там неподвижно.
«Прости... – успела подумать я, когда главарь с треском рванул мою рубаху. – Прости, Каи...»
Потом туман уже сгустился так, что я перестала видеть даже собственные сапоги.
И в этом тумане раздался громкий, исполненный ужаса крик.
10
Кричал один из разбойников.
– Да чтоб тебя! – главарь тут же выпустил мой ворот из своей горсти и быстро распрямился. – Что за дрянь тут творится?! Сумарь, чего ты орешь?!
Никто ему на ответил, зато с другой стороны раздался тихий стон и жалобное поскуливание. Потом закричал еще кто-то. Послышалось испуганное ржание лошадей и стук копыт, как будто они все разом разбежались кто куда. Топот ног я услыхала тоже, равно, как и удар от падения на землю. Не видно было вообще ничего – молочно-сизая пелена окутала мир, словно где-то там снаружи сидел огромный паук, а мы все оказались в надежном коконе из его паутины. Зато страх стал почти осязаемым – я чувствовала его кожей, и волосы шевелились у меня на загривке. Вот только этот страх словно касался меня лишь краем, дышал в спину, но не трогал. Зато с умом происходило что-то странное – я осознавала все происходящее, понимала, что мне нужно поскорее найти своего ребенка, покуда с ним ничего не случилось, но думала я об этом отстраненно, словно все происходящее было сном... к тому же не обо мне, а о какой-то другой девчонке. Да и тело по-прежнему оставалось тяжелым, чужим. И потому, вместо того, чтобы встать, я так и продолжала сидеть, таращась в молочную пелену. Пока мир вокруг сходил с ума, оглушал меня криками, бранью и непонятными звуками ударов сама я словно стала частью этого тумана, завернулась в него, укрываясь от страха и боли...
– ...Шуна! Очнись, Шуна! – кто-то тряхнул меня так, что голова мотнулась из стороны в сторону. – Ну же, вернись, пожалуйста!
Я с трудом разлепила ресницы и увидела вокруг себя зыбкую сизую пелену. Рядом со мной был Вереск, это он держал меня и тряс. Серые глаза стали огромными от переполнившей их тревоги.
– Чего ты?.. – мне с трудом удалось сесть. Перед глазами все плыло, и они никак не хотели смотреть в одно место. Да и голова была деревянная. – Где мы?.. Что случилось?
