– Ты долго, – Вереск смотрел с тревогой и облегчением. – Вс’cе хорошо?
– Конечно, – я залезла на возничье место и села рядом с ним. Рядом, но достаточно далеко, чтоб не делиться вонью. – Мы спорили об оплате.
– Много взял?
Я увидела свое отражение в его больших серых глазах, чистых, как горное озеро, и отвернулась.
– Да так... Пожрать вечерком в трактире еще хватит.
Он вздохнул. Тряхнул поводьями, и лошади, которым надоело стоять перед заслоном, охотно зацокали вперед.
– Да’ался тебе этот уезд... Других путей нет?
– Заткнись, – я незаметно натерла полынными ладонями шею и волосы, которые только-только начали отрастать. Если б не налитая молоком грудь, я бы вовсе не походила на девчонку с такой прической да в мужицких штанах. Впрочем, грудь обычно скрывала длинная мешковатая куртка, так что меня часто принимали за мальчишку. Если я этого хотела. – Тебя, вот, не спросила.
Вереск смолчал. Даже вздоха еще одного себе не позволил.
Река под этим замшелым каменным мостом была не слишком-то широкая, но вброд мы ее никак не смогли бы преодолеть, а в эту проклятую дыру на заднице демона мне действительно очень надо было попасть. Только здесь, во владениях лорда Тарне, продавали товар, который мог спасти нас от окончательного разорения и нищенства. Я знала это, потому что когда-то бывала здесь с матерью. Ей тоже не слишком нравилось связываться с местными людишками, но бывали дни, когда не оставалось выбора. Теперь я понимала матушку как никогда.
Едва только мост остался позади, и нас снова окружил густой лес, из фургона послышался рев.
– Твою мать... – я-то так надеялась, что маленький засранец поспит еще хоть немного.
В передней стенке фургона была узкая дверца, позволяющая проникнуть внутрь, не ступая на землю. Я быстро скользнула в теплый сумрак нашего маленького дома и вдохнула запах младенца, еды, стираных пеленок и нагретой печки.
Рад лежал в своей колыбели и надрывался что есть мочи. Мокрый и голодный. Как всегда.
Я сняла с него обгаженную тряпку, намотанную между ног, и понюхала ее содержимое.
– Ты не все дела тут сделал, да, парень?
Рад тянулся к моей груди, но прежде я вытащила его на крыльцо, задрала крошечные ножки и дождалась, пока остатки прежней молочной трапезы не вышли вон – прямо на пыльную дорогу.
– Так-то лучше... Не напасешься на тебя пеленок.
Миновало уже четыре месяца с того дня, как мой сын родился, а он все еще оставался ужасно маленьким. Таким маленьким и хрупким, что я все время боялась раздавить его и потому укладывала подальше от себя.
