– Шуна... – Вереск наконец встретился со мной взглядом, и я чуть не поперхнулась остатками вина – так много боли было в его глазах. – По’ожалуйста... послушай меня. Я знаю, что ни’икто тебе, что мое слово ничего для те’ебя не значит, но Айна сказала бы тебе то’о же самое. И Патрик. И Фарр... Это плохой путь, Шуна, и тебе не ну’ужно им идти. Мы можем жить как обычные люди. Поселиться возле о’озера или реки. Я ловил бы рыбу, а ты бы ее продавала. Это славное дело, а я очень хо’орошо умею ловить рыбу и коптить ее. И не нужно будет... во’от так.
– Как?! – вино ударило мне в голову, и я поняла, что теряю ее, но было уже поздно. – Тебе что, завидно, а? Тоже так хочешь? Потрогать меня за задницу? И все остальное? Так мне не жалко! Одним больше, одним меньше!.. Давай, я уже сделаю из тебя мужчину, и ты заткнешься наконец!
Я сунула бутылку под сиденье, бросила поводья и схватила мальчишку за плечи, чтобы поцеловать его как следует. Он молча вывернулся, распахнул переднюю дверцу фургона и быстро скользнул внутрь.
Кровь все еще стучала у меня в висках. Лицо горело. И душа тоже.
Мне стоило остановиться в тот миг, подобрать поводья и просто отвести фургон до хорошего места в поле, но демоны уже захватили мой разум, и я ринулась следом за Вереском. В фургоне было темно, но лунного света хватало, чтобы я различила его силуэт. Мальчишка стоял возле своей откидной полки, прислонившись головой к стене, плечи его вздрагивали, а руки снова сжимались в кулаки.
– Ты ничего не знаешь о жизни! – крикнула ему я. – Ничего, слышишь?! Ты всегда жил где-то в глуши, в деревне! Что ты видел вообще?! С чего ты взял, что я хочу коптить твою вонючую рыбу?! С чего вообще ты взял, что я хочу жить с тобой?! Мне никто не нужен, слышишь?! Никто!
Вереск обернулся ко мне. Я думала, что увижу слезы на его лице, но оно было сухим и в свете луны казалось мертвенно бледным.
– Ты пьяна, Шуна. Успоко’ойся. Пожалуйста.
– Нет! Я знаю, что ты там себе думаешь! Что я грязная порочная шлюха! Зато ты – просто сокровище... Повезет той дуре, которой достанется такой лакомый кусочек!
– Шуна...
– Заткнись!
– Ра’ад проснется...
– Да мне плевать! Плевать на все, слышишь! – похоже в тот миг разум оставил меня окончательно, потому что я сорвала с веревки мокрую пеленку сына и изо всех сил хлестнула ею того, кто был моим единственным другом, помощником и просто светлым пятном в жизни.
Наверное, он не ждал такого. А может, просто очень устал... Его увечные ноги подогнулись, и Вереск беззвучно свалился на пол фургона – только глухой стук раздался от удара.
