Впрочем, приход Будищева мгновенно вывел местного эскулапа из состояния блаженного покоя, и он почтительно провел подпоручика к больному, показывая при этом всю убогость и неустроенность лечебного учреждения.
— Что за, мать вашу?! — поморщился Дмитрий, уловив зловонные миазмы.
— Гадят, ваше благородие, — простодушно пожал плечами служитель Асклепия.[27]
Семку они нашли лежащим на застеленных драной дерюжкой нарах, из-под которой выглядывали пучки перепрелой соломы. Причем, мальчишка был не единственным обитателем убогого ложа, поскольку рядом с ним пристроился мутный тип с редкой бороденкой и гнилыми зубами. Увидев офицера, сосед почему-то решил, что прибыло начальство, а потому вскочил и принялся кланяться.
— Вот, извольте видеть, вашескородие, — зачастил он. — Пропадаем без пригляду и доброго слова, а также тепла…
Насчет последнего тип явно не врал. В продуваемом всеми ветрами помещении, которое язык не поворачивался назвать палатой, было мягко говоря, свежо. Печку, судя по всему, топили лишь раз в сутки и это время еще не наступило, а потому страждущие кутались кто во что горазд.
— Годи, — грубо прервал его фельдшер. — Их благородию не до тебя!
— Семушка, ты как? — наклонился к мальчишке Будищев.
— Хорошо, — едва шевеля губами, прошептал тот и вымученно улыбнулся.
— Я вижу, — хмыкнул подпоручик.
— Я за им ухаживаю, — снова влез сосед, с преданным видом заглядывая в глаза моряку.
При этих словах парнишка немного поморщился, как будто упоминания о заботе были ему неприятны.
— Значит так, — решительно заявил Будищев. — Мальчика я забираю.
— Как прикажете, — с готовностью кивнул отставник. — Я сейчас кликну кого поздоровее, чтобы, значит, донесли до санок.
— Чего же кликать, когда я тут уже! — воскликнул тип, в порыве усердия намереваясь сграбастать Семена и поволочь куда прикажут.
— Отвали, — отпихнул его Дмитрий, и подхватил лежащего Семку на руки.
Широко шагая, он бережно нес свою ношу посреди увечных, убогих, завшивленных пациентов, провожающих их безучастными взглядами в которых читалась полная безнадега. Неугомонный сосед, и, не подумав отстать, бежал следом, придерживая одну из ног мальчика, и попутно покрикивая на прочих обитателей, посторонитесь, мол, сукины дети!
— Осторожнее, ваше благородие, — счел своим долгом предупредить фельдшер. — Насекомые могут быть.
— Боишься казенных блох не досчитаться?
— Никак нет, — не удержался от ухмылки старый служака, — тут этого добра с избытком.
