Он ничего этого не успел сказать.
Снизу, с реки, сквозь тугой посвист ветра явственно донесся сбивчивый стук весла о борт обласка, и по стуку, по тому, как плескалась волна о борт долбленки, Романов определил, что очень спешит и устал тот, невидимый на Чулыме, человек.
Внезапная тревога овладела Тихоном, он отстранился от Нины. Кто же это испытывает судьбу, кому жить надоело?
Чулым ярился в темноте глухо и зло.
Скрылась и опять в разрыве туч показалась луна, все тем же резким холодным светом облила берег, маленькую конторку участка, а за ней, в отдалении, — дощатую стену высокого такелажного склада.
Лунный разлив из под яра перерезала черная, бегущая тень, и начальник тотчас узнал Швору — лаковый козырек кожаной фуражки выдал бригадира.
Будь это чужой — мало ли кого ночь на реке застигнет, — Романов не очень бы взволновался, но Швора… Его-то зачем понесло на реку в такую погоду? Странно, из клуба быстро смотался… Постой, а может, с с Кожаковым стакнулся?! Ну… Самое время прижать к стене Швору, спросить напрямик…
Тихон выпустил теплую мягкую ладошку Петлиной.
— Ступай домой. Ну, чего ты так на меня уставилась? И не плачь, не надо… Завтра увидимся и обговорим, все обговорим!
…Он кинулся наперерез бригадиру. Швора опешил, сдавленно вскрикнул!
— Какого черта… Ох, и напужали!
Начальник вцепился маленькому бригадиру в плечо своей широкой цепкой рукой.
— Ты как на помеле летишь, испуганный… Куда?!
Александр Петрович сжался, осел под тяжелой рукой.
— К вам бежал… Хвост маты раздергало!
Пораженный, Романов встряхнул бригадира.
— Ты чего это буробишь?!
Швора наконец высвободился из-под руки начальника.
— Гнездилов, сволочь, по старой дружбе сделал! Его как раз вахта сейчас, он за штурвалам стоял!
— Паузком?
— А то! Восемь последних донок с березой с ходу сорвал. Одну, видно, зацепил, а там и другие повело… Троса-то наши — обрывки одни.
Узок к осени фарватер Чулыма. Широкая лента маты у левого берега — проход и вовсе крохотный. Только после окончания формировки всей маты накрепко ошлангуют ее толстым стальным тросом…
Тихон вывертывал руками ремень на фуфайке.
«Шишкин-то провел баржу на низ — комар носа не подточит… Ба-аржу ведь! Ну, Ванечка, ну, Гнездилов, попадешься ты нам…» — Романов заскрипел зубами, сказал уже вслух:
— Я этого так не оставлю. Рапорт Иванову завтра подам!
Александр Петрович сыпал словами:
— Ладно, что я из клуба ушел сразу… Так и гнало из-за стола. Подхожу к дому: ветрина, а слышу, катер на низу тарахтит. Бегу на самый берег, глянул — нет бокового сигнального огня на мате! Схватил веслишко и в облас… Гнездилов, Гнездилов напакостил! Он же злой на нас!
