Все это выдвигало перед радикальной частью общества ряд новых, волнующих и настойчиво требующих разрешения вопросов. Понятно поэтому, с каким нетерпением поджидали читатели выхода в свет очередного номера «Современника», в котором они привыкли находить ответ на все волнующие их сомнения, и с какими ожиданиями они принимались за чтение этого номера и в первую очередь его внутреннего обозрения, носившего название «Наша общественная жизнь». Понятно также изумление читателей, когда они неожиданно для себя обнаружили, что внутренний обозреватель «Современника» нашел нужным и своевременным заговорить о «понижении тона». Вообще на этот раз обозрение «Современника» производило чрезвычайно странное впечатление. Его анонимный, но хорошо известный постоянным читателям журнала автор – М.Е. Салтыков – развивал совершенно необычные мысли. О чем и зачем волноваться? – спрашивал он читателей. «Время всегда равно времени, говорю я себе, и спокойно гляжу на прошедшее и не прихожу в восторг при виде грядущего». «В сем мире все предусмотрено, все подчинено неизменным законам; заблуждения и мудрость, увлечения и трезвый глас рассудка, жар и холод – все это заранее размещено по своим местам, все это следовало, следует и будет следовать одному, раз навсегда определенному церемониалу». Было бы напрасной тратой сил восставать против неизбежного хода вещей. Чего же достиг ты, о люд, волнующийся и стремящийся! – обращался автор к наиболее пылкой части своих читателей. «Вглядись пристальнее в твою деятельность, не увидишь ли ты в ней жалкой пародии на деятельность тех служителей искусства для искусства, науки для науки, против которых устремлено было все твое горячее негодование? Волнение для волнения, стремление для стремления; сегодняшняя пустая деятельность, поправляющая вчерашнюю пустую деятельность и в свою очередь поправляемая завтрашнею пустою деятельностью! Вот процесс твоей жизни, а в результате – вечное, непрерывное самообольщение, то жалкое самообольщение, которое для человека, непричастного этой суматохе, кажется совершенно необъяснимою психологической загадкою». Однако, пусть юность кипятится и волнуется, – утешал себя автор: – это в порядке вещей, ей свойственно волноваться; ей свойственно ошибаться и возмущаться тем, что зрелости предоставлено «вычеркивать» ошибки юности. Ее волнение и возмущение пройдут с годами. «Друг! успокойся! помни, что когда пора заблуждений пройдет, когда наступит пора постепенного умудрения, то право вычеркивания предоставится и тебе. И даю тебе голову на отсечение, что ты не только не отвернешься от него с негодованием, но воспользуешься им, до такой степени воспользуешься, что даже из всех сил будешь протестовать против всякой попытки, которая стремилась бы его отменить и ограничить»
