Большой запас свободной земли, которым располагает Россия, ее казенно-оброчные земли и громадный, нетронутый до сих пор земельный простор Сибири должны быть использованы в интересах работников. Распределение их между крестьянами положит конец безземелью и малоземелью, от которых в настоящее время страдает русская деревня.
Для России, по мнению Шелгунова, «теперешний момент есть момент нового расселения так, чтобы всегда было просторно и чтобы не притти к земледельческому пролетариату Англии». Исполняющееся в 1862 году тысячелетие России должно стать для нее началом новой экономической жизни на основании тех спасительных уроков, которые дает нам история Запада. «Нам урок дается даром, и, разумеется, вопрос важный, как мы воспользуемся им. Наука же дает нам готовые ответы. Можно, пожалуй, их и не принять, да будет ли это благоразумно?»[33].
Во всяком случае, там, где земли достаточно и нет безземельных крестьян, есть возможность избежать водворения принципа соперничества. Такая возможность открывается перед Россией. Это не значит, что Россия должна навеки остаться страной исключительно земледельческой. Нет. В ней разовьется и промышленность, но она разовьется не в тех формах, как на Западе, а в других.
В статье «Экономическое соперничество», помещенной в № 17 «Века», Шелгунов указывает те особые формы, в каких, по его мнению, может развиваться в России промышленность. Набросанный им здесь план весьма оригинален, но не нов. У Шелгунова в этом отношении был предшественник, и этого предшественника указывает сам Шелгунов. Это – гоголевский Костанжогло из второй части «Мертвых душ».
«Так вы полагаете, что хлебопашеством доходливее заниматься?» – спросил у Костанжогло Чичиков.
«Законнее, а не то, что доходнее. Возделывай землю в поте лица своего, сказано. Тут нечего мудрить. Это уж опытом веков доказано, что в земледельческом звании человек нравственнее, чище, благороднее, выше. Не говорю – не заниматься другим, но чтобы в основание легло хлебопашество – вот что! Фабрики заведутся сами собой, да заведутся законные фабрики, – того, что нужно здесь, под рукой человеку, на месте, а не эти всякие потребности, расслабившие теперешних людей. Не эти фабрики, что потом, для поддержки и для сбыту, употребляют все гнусные меры, развращают, растлевают несчастный народ».
Шелгунов находит, что в этих словах Костанжогло – много справедливого и что те фабрики, о которых мечтает Костанжогло, действительно «законнее» западно-европейских фабрик.
