.
Крепко стоявший за свою мирскую правду народ не мог примириться с отрицавшей ее государственной властью. Бегством и разбойничеством, отвлекавшими лучшие силы народа, его «самородков», ответил он на реформы Петра. Бегство и разбойничество стали «простонародным крестьянским, фактическим выражением протеста, отрицания»[28]. Здесь Щапов как бы предвосхищает то, что через несколько лет стал говорить М.А. Бакунин, объявивший разбойный мир носителем инстинктивной революционности народа и выразителем народного протеста против государства.
Исторические экскурсы нужны были Щапову для обоснования определенной программы преобразования современного государственного и общественного строя России, преобразования, основанного на началах «мирского народосоветия».
«Только воспринявши в свою общественную жизнь, в свои нравы и обычаи начала мира, мирской сходчивости и совещательности, мирской круговой поруки, мирской общинной предприимчивости, мы будем способны на всякую единодушную энергическую общественную инициативу, на всякий дельный общественный сход и толк… Нам нужно снова возбудить, развить в себе посредством мирской сходчивости, совещательности и инициативы тот энергический, деятельный, живой дух любви, совета и соединения, с которым в смутное время междуцарствия предки наши, живя миром, сходились единодушно, решительно, энергически на мирские сходы, на областные земские советы, – все вместе – и бояре, и гости или купцы, и посадские, и волостные мирские люди, крестьяне, и думали думу крепко всею своею землею и решали земское дело. Нам нужно снова такой же мировой дух любви, совета и соединения, с каким тогда русские земские люди дружно, живо переписывались между собою, сошлись на сход в Москву и составили земский собор… Нам нужны такие же новые мирские сходы, земские советы и такой же новый великий земский собор (разрядка моя. – Б.К.). Такие социальные принципы внушает наш грубый, необразованный, но могучий сельский мир, начинающий новое саморазвитие»[29].
Щапов был глубоко убежден, что демократизация русского политического и социального строя в тех формах, какие им предложены, приведет к быстрому росту материального благосостояния населения. Он верил в то, что свободные в своем саморазвитии села станут «центрами сельского экономического и умственного движения», а по мере развития в них свободного труда разовьются в города.
«Постепенно богатея плодами свободного труда, – говорит Щапов, – и возрастая в город, волостное село естественно будет обогащать и развивать и прилежащие к нему окрестные деревни»
