— Ничего, Леха, наша порода крепкая, уральская, выдержишь.
На автобус его провожал лишь Митяй. На прощанье, как взрослый — все же во второй класс перешел, — протянул руку:
— Ну, пиши, Алексей. Ладно?
— Ладно! — Лешка щелкнул братца по носу.
Он сказал родителям, что поедет устраиваться к геологам, был будто бы у него разговор с подходящими людьми в райцентре, а на самом деле никакого разговора не было и ехал он наобум, куда податься — не знал. В райцентре хотел было заглянуть в родной интернат, да постеснялся и решил зайти в райком комсомола.
Из секретарей он знал одного Васю Сверчкова: раза два видел его в школе. Впрочем, будь Лешка школьником, он бы к секретарю, конечно, не пошел, а сейчас — другое дело: работу человек ищет. Не школьник — работяга.
Сверчков, возбужденный и взъерошенный, но при галстуке и очках, писал какую-то бумагу. Лешка представился и объяснил свое дело. Сверчков сердито сверкнул на него очками:
— Слушай, я тебе что — бюро по найму рабсилы? Ты сам-то ударил хоть пальцем о палец, чтобы работу найти? Что, в вашем совхозе нечего делать?
— Есть,— сразу же набычился Лешка.
— Ну и в чем же дело? Или, может быть, ты хочешь на руководящую должность? Замначпомпред-финхозпром?
Эту чушь он выговорил как специалист по скороговоркам. Лешке стало смешно.
— Да не,— улыбнулся он.— Я бы куда-нибудь к геологам.
— К геологам! — Сверчков фыркнул.— Костры и песни, да? Романтика?.. У тебя как фамилия?
— Говорил же я: Новожилов, Алексей.
— Стой, ты нашу школу-интернат кончал?
— Ее.
— Новожилов, да? Я ж тебя знаю. Ты еще бузотерил. Стоп, помолчи. Правильно бузотерил. Мы ж вас поддержали. Помню. Новожилов... Слушай, Алексей, а на Север поедешь, а? — Сверчков вскочил, вышел из-за стола и облапил Лешку за плечи.— Тоже, понимаешь, костры, палатки, романтика, но дело — главное, дело-то какое! — величайшее. Ударная комсомольская стройка! Мы путевки выдавали — недобор получился.— Он энергично поскреб щеку.— Еще остались путевки. Хочешь — дадим!
Он подступал напористо, наскоком, и, растерявшись, толком еще ничего не сообразив, Лешка согласился. Сверчков сказал, что затребует из школьного комитета характеристику, оформит все, что надо, и велел зайти часа через два.
Через два часа, когда Лешка снова распахнул дверь его кабинета, в глаза ему прежде всего бросилась знакомая, почти родная копна волос, склоненных над столом. Татка Синельникова писала, а Сверчков диктовал.
— ...Насчет склонности к науке вычеркни. Что, в академики мы его рекомендуем? Напиши просто: «Вдумчив». Он вдумчив?
