«Руководство жизнью и деятельностью управления осуществляет штаб. Он возглавляется начальником управления и включает в свой состав: гл. инженера, зам. нач. управления, начальников участков и отделов, секретарей партийной и комсомольской организаций, председателя постройкоыа и бригадиров».
— Демократия, Слав, да?
— Там видно будет,— отозвался Слава,— разберемся,— и рассмеялся.— Вот пунктик, слушай: «Появление в нетрезвом состоянии на работе или в общественных местах несовместимо со званием работника комсомольско-молодежного управления и влечет за собой немедленное увольнение». Понял? Как это Антоха вынесет?,
— А он что, появляется в этом... состоянии?.
— А ты не видел? Вчера, например.
— Но-о? Где ж он берет?
— Хо! Было бы желание. Вертолетчики всегда доставить могут. Только сумей попросить.
— Интересно.— Лешка покрутил головой.— А вот я сейчас подумал: если все это всерьез, так ведь это... знаешь., всерьез все надо.
— Красноречие у тебя, Леха, отменное. Цицерон!.. Конечно, всерьез, а как иначе?
— Ладно,— отмахнулся Лешка; изложить свои мысли яснее сказанного он сейчас не мог, не подобрались нужные слова.
В палатку просунулся Аннушка:
— Ребята, пошли баню обновлять, первый запуск.
— Некогда,— сказал Слава.
— Вы ж все-таки в нашей бригаде были, право имеете.
— Леха, давай,— распорядился Слава,— потом я...
Баня была что надо: просторный предбанник, мыльня и парилка. В мыльне было уже тесно, шаек не хватало — одна на двоих. Лешка с Аннушкой еле втиснулись на лавку. Зато уж тепла и горячей воды было вдосталь — наслаждайся, братва голопузая!
Лешка с упоением мылился новой, еще жестковатой вехоткой. Влажно поблескивали рядом голые тела. Было шумно— от плеска воды, от кряканья и говора. Из парилки выскакивали красные, от жары очумелые ребята.
— Во дают Маныгин с Антохой!
— Тепленько?
— Глаза повыпучивало!
— Аннушка, ты что не паришься? Сам баню ставил, а не парится.
— Успею,— засмущался Аникей,— сначала грязь соскребу.
Лешка сунул голову в приоткрытую дверь парилки. На него пыхнуло, обнесло душным жаром.
— Эй, кто там, — раздался бас Малыгина с полка, из горячей белесой полутьмы,— поддайте-ка еще!
Зачерпнув ковшом воды из бака, Лешка плеснул на раскаленную каменку и тут же, ошпаренный, метнулся назад.
— Припекло? — хохотнула братва.
Настоящая потеха началась, когда, напарившись до одурения, багровые от жара, выскочили из парилки Маныгин с Антохой и прямым ходом — в снег! Взвизгнула и шарахнулась за деревья проходившая мимо Надя. С гоготом высыпали, приплясывая босыми ногами, распаренные, мокрые ребята — полюбоваться, как нагишом катаются в снегу два чудика.
