Перед выходом в наш далёкий смертный последний путь мы обошли раненых и больных. Две трети из них, а числом около шестидесяти, пожелали до заката увидеться с богами. Мы вынесли их в круг и избавили от мучений. Потом мы выбрали из пленных по двое мужчин и по одной женщине для каждого из отправленных на встречу к богам грейтунгов и умертвили пленных у ног наших воинов. Чтобы боги были добры к нашим братьям и чтобы у каждого на том свете было два раба и рабыня. Это всё, что мы могли для них сделать.
Мы двинулись на юг. Сначала римляне нас не преследовали. Но мы шли очень медленно. Мы шли без дороги, полями. Вдруг потеплело и поля развезло. Тяжёлые повозки с добычей застревали в грязи. Скот и пленные замедляли движение. Мы шли слишком медленно. И римляне успели оправиться от потерь, дождаться подкреплений и нагнать нас в пути. Они стали нападать на нас в дороге. Мы останавливались, собирались в дружины и отбивали атаки, как конский табун отбивает нападения стаи волков. Но с каждым боем у нас становилось всё меньше воинов, всё больше раненых, а поля покрывались телами наших мертвецов. Однажды оставшиеся вожди собрались на совет и решили, что пора разойтись многими путями. Пусть каждое племя, ведомое своими богами, пойдёт своей дорогой и попытает свою удачу. Тогда и римлянам придётся разделиться и кому-то удастся потеряться от римлян, уйти. А так мы все были на виду и двигались как раненный змей перед стаей коршунов. Это было тяжёлое решение. Но другого выхода не было. Так судьба собрала нас вместе, а потом развела в стороны. Ведь люди, воины, вожди, племена, союзники или семьи, родители, жёны и дети порой собираются вместе, а затем расходятся. Грейтунги пошли к Македонии вдоль берега реки. Мы не могли сплавляться по реке, ведь река текла на север, а мы шли вверх по течению. Некоторые гутоны связали плоты и отправились по течению, чтобы доплыть до Данубия и по Данубию плыть до устья. Их судьба мне неизвестна.
Однажды я посоветовал кое-что вождю Алриху. Он поговорил с другими грейтунгами. И вечером на привале мы объявили своим рабам, которых привели с собой из Киммерии: «Рабы, которые пройдут с нами весь путь, помогая нам во всех тяготах, после выхода из римских земель получат награду и свободу. Каждый бывший раб получит денежную награду. И сможет сам решать: жить вместе с нами как свободный человек или уйти от нас. Если у этого раба в нашем войске или там, в Киммерии, есть жена и дети, то они тоже получат свободу. И если такой раб сейчас женится на рабыне или пленной, то и она получит свободу». Все были очень усталыми, некоторые были ранены или больны. Но завет возбудил среди наших рабов ликование. И до того, и после они много делали для нас. Если мы сумели спастись, то благодарны должны быть рабам, которым пообещали свободу. Теперь я думаю, что мы могли бы многого достичь, если бы освобождали римских рабов. На римских землях множество рабов, и они ненавидят Рим. Они могли бы помочь нам, если бы мы обещали им свободу. Но мы не освобождали римских рабов. Мы убивали их или захватывали, делая своими пленными и рабами. А ведь многие римские рабы были из наших племён! Но мы не понимали. Изредка только, если раб оказывался роднёй воину или знал кого-то в нашем войске, его освобождали. А так мы относились к римским рабам как к худшим из римлян. Поэтому римские рабы становились нашими врагами и помогали римлянам убивать нас, а могли бы помочь нам убивать римлян. Но тогда ни у меня, ни у других гутонов не хватило мудрости сделать своими союзниками римских рабов. Хорошо ещё, что хватило ума подарить свободу своим рабам.
