Римляне вынуждены были разделиться, чтобы не упустить наши разошедшиеся племена, и нас преследовал теперь небольшой отряд. Римляне не решались напасть на нас. Но они не давали нам отряжать воинов, которые могли бы найти еду в окрестностях. А наши собственные припасы, которые мы везли в обозе, стали быстро заканчиваться. Ведь мы должны были кормить не только себя, своих рабов и свои семьи, но и пленных, а пленных мы вели с собой несколько сотен. Совсем не кормить пленных мы не могли, иначе они падали от голода и не могли продвигаться. Скоту тоже было мало еды, ведь стояла зима и травы не было, и только иногда получалось раздобыть зерно и сено. Поэтому мы решили избавиться от пленных. Всех мужчин, юношей и подростков на берегу реки мы принесли в жертву и сбросили в воду, чтобы боги дали нам путь к морю и путь по морю домой. Женщин тоже хотели убить. Но наш жрец сказал: «Многие гутоны унавозили собой нивы римских земель, но чтобы появились всходы, надо вложить семена». И все воины как быки стали покрывать римских тёлок. Некоторые за ночь покрыли по три, или пять, или семь пленниц. Тех, кого не успели или не захотели покрыть воины, мы отдали своим рабам. А утром мы ушли, оставив пленниц. Я слышал, что они были найдены римским отрядом. Римские же воины, прежде чем отпустить женщин, посеяли свои семена поверх гутонских. Многих женщин сделали рабынями, даже если до пленения они были свободными, а иных отдавали мужьям и отцам только за выкуп.
Немногих пленниц мы оставили у себя. Некоторые воины брали себе наложниц. Я взял Сильвию. Сильвию мы захватили на вилле в Мёзии, ещё до Наисса. Это была девушка возрастом в семнадцать зим. Её отец был римским воином, комитом, и служил где-то в Галлии. Её мать умерла. На вилле были дядья и тётки Сильвии, гутоны убили всех. Вместе с другими я грабил ту виллу. Я нашёл Сильвию во внутренних комнатах, связал, как овцу, и унёс с собой. Дальше в походе она была только моей. Она не шла вместе с другими пленными, за ней присматривал мой раб. Первые дни Сильвия молчала. Но потом оказалось, что она может говорить по-гречески. После Наисса, когда я был ранен, Сильвия стала ухаживать за мной, как будто я был её братом или мужем, а не захватчиком, который убил её родственников и сжёг её дом. Наложница спрашивала у меня, как живут гутоны, кто у нас царь, как зовут наших богов, правда ли, что мы едим человечину, и многое другое. Она была очень разговорчивой и любопытной.
