– Воды, пожалуйста.
Кто-то подал ей чашку воды, и она выплеснула её на рану, стараясь не слышать, как стонет Маркус. Вода была очень-очень горячей, но её мать клялась, что именно это спасло её отца много лет назад. Горячая вода дезинфицирует.
Онория молилась о том, чтобы мать оказалась права.
Она снова прижала полотенце, впитывая излишек воды. Маркус снова издал странный звук, но не такой пугающий, как раньше. Но тут его стала бить дрожь.
– Боже мой, – воскликнула Онория, поспешно отнимая полотенце. – Что я с ним сделала?
Мать озадаченно вгляделась в лицо Маркуса:
– Кажется, будто он смеётся.
– Может быть, дать ему ещё лауданума? – предложила миссис Уэзерби.
– Не думаю, – сказала Онория. – Я слышала, что некоторые люди не просыпались, если им дали слишком много.
– Я действительно думаю, что у него такой вид, словно он смеётся, – снова сказала мать.
– Он не смеётся, – уныло ответила Онория. Великий Боже, над чем здесь можно смеяться в такое время? Она движением показала матери, что нужно отодвинуться, и снова стала лить горячую воду Маркусу на ногу, продолжая до тех пор, пока не осталась довольна тем, как очистила рану.
– Я думаю, на этом всё, – заявила девушка, откидываясь назад. Она глубоко вздохнула. Она была напряжена до предела, каждый мускул болел. Она отложила ножницы и попыталась вытянуть руки, но они выглядели как когти.
– А что если вылить лауданум прямо на рану? – спросила миссис Уэзерби.
Леди Уинстед моргнула:
– Понятия не имею.
– Это ведь не повредит, правда же? – Сказала Онория. – Если его можно пить, то он вряд ли может быть вреден для кожи. И если он сможет приглушить боль…
– Он у меня с собой, – сказала миссис Уэзерби, протягивая маленькую коричневую бутылочку.
Онория взяла её и вытащила пробку:
– Мама?
– Только немного, – ответила леди Уинстед, которая выглядела весьма неуверенной.
Онория плеснула немного лауданума на ногу Маркуса, и он тут же взвился от боли.
– Боже мой, – застонала миссис Уэзерби. – Мне так жаль. Это была моя идея.
– Нет, нет, – ответила Онория. – Это же херес. Настойка опия делается на хересе.
Откуда ей стало это известно, она понятия не имела, но она была убеждена, что зловещая бутылочка (слово «ЯД» на ней было написано намного большими буквами, чем «ЛАУДАНУМ») также содержит корицу и шафран. Она обмакнула палец и попробовала.
– Онория! – воскликнула мать.
– О, Господи, какая гадость, – сказала Онория, потирая языком нёбо в бесплодной попытке избавиться от послевкусия. – Но здесь точно есть херес.
