Ребят с «лесопилки» я уговорил пронести тайком пару мешков сухой стружки для розжига священных костров. Ещё они пообещали сделать небольшое деревянное колесо. Узнав о священных кострах, число гостей увеличилось на бригаду работников пилорамы.
Дело упёрлось в дрова. Тащить их с промки в тайне от администрации было нереально. Я всё ещё наивно полагал, что о моих приготовлениях в штабе ничего не знают. Выручил наш «смотрящий» за отрядом — азербайджанец Салман. В бараке планировали менять сгнившие полы, и месяца два назад в лагерь завезли несколько кубов половой доски. Они были заботливо укрыты от дождя плёнкой и ждали своего часа. Когда в зоне вырубали свет, мужики нет-нет, но таскали дровишки для чифира. Узнав о моих трудностях, Салман сам предложил взять столько дров, сколько мне нужно. До сих пор не знаю, почему он мне помогал. До сих пор гадаю, почему каждый раз он здоровался со мной: «Зик хай, Экстро!»
Оставалось подобрать место для костра.
Наш двухэтажный белёный барак опадал кусками усталого кирпича и медленно погружался, словно тонул в костромскую болотистую землю. Трещины, одны другой толще, чёрными морщинами исчертили фасад. Барак чинили, латали и гримировали, выжимая из полуживого старика пользу, до последнего его вздоха. В конце-концов барак возьмёт свою жертву, прихватив на тот свет пару сонных неудачников. Но пока он трещал, хрустел, но держался.
Торцом к нему стоял его брат близнец. Между бараков ввысь тянулась металлическая стена с хищным венцом «колючки». Возле неё, скрывшись от случайных инспекторов, я и задумал устроить временное Капище.
За день до торжества я в полштыка выкопал большой круг для главного костра. От него тянулся трёхметровый прямоугольник для костров поменьше. Заточку мне искать не пришлось, в руках был настоящий топор, чем я и наколол дров да нащепил лучин. Мужики с промки пронесли под робой несколько пакетов с белоснежной стружкой для розжига.
Я заранее приготовил требы: жменю риса, гречки, пшена и мёд. Кстати, мёд! По кругу должна ходить братина не только ведь с чифиром!
Пришлось всё бросить и идти к знакомому любителю браги. За незрячий и чуть скошенный глаз его прозвали Снайпером. Договорились, что к вечеру он приготовит несколько литров медовухи. С него напиток, с меня мёд и пригласительный на праздник.
Утром, в день солнцестояния, меня вызвали в штаб. Я шёл с тревогой. Не хватало мне снова «угреться» в изолятор, да ещё и накануне торжества. Но я всё ещё успокаивал себя, вдруг меня «шуманули» совсем по другому поводу. Стоило зайти в кабинет к высокопоставленному сотруднику, как стало ясно — все всё знают. Система оповещения работала в лагере на пять с плюсом.
