Кецалькоатль взял трубку у Чантико и выпустил клуб дыма, который превратился в ожесточённо сражающихся воинов, которые не столько старались убить друг друга, сколько захватить в плен, чтобы потом вырезать сердца у пленников и съесть их плоть.
— Скажи, неужели моё предназначение лишь в том, чтобы ублажать кровожадных тварей, которые пролили реки крови своих же сородичей? Почему я должен дарить им рай, который они не заслужили?!
— Такова их вера, — мягко проговорила Чантико. — Не забывай, они были настоящими воинами и храбро сражались; их доблесть и самопожертвование не знали границ, и всё это ради нас, своих богов.
— Ну да, таких же кровожадных чудовищ, как они, — тоскливо проговорил Кецалькоатль. — Невежественные идиоты! Им дали милосердного бога и первое, что они сделали, это устроили братоубийственную резню его именем. Чудовища всегда порождают чудовищ.
Чантико с сочувствием глянула на воспитанника, который, не желая мириться с несправедливостью создавшего их мира, взбунтовался ещё в утробе матери. «Вот только сам он не придумал ничего лучшего, кроме как преумножить эту несправедливость», — подумала она, а вслух сказала:
— Смертные есть смертные, их нужно принимать такими, каковы они есть. Погоди, я сейчас!
Она исчезла, но вскоре вернулась, держа в руках большой поднос, накрытый куском златотканого полотна.
— Вот поешь.
Перед Кецалькоатлем возник низенький деревянный столик, и Чантико поставила на него плоское блюдо с горкой свежевыпеченной тортильи, чашку с горячим шоколадом и множество других плошек с любимыми лакомствами своего питомца. Оглядев стол, она обругала себя за забывчивость и достала из воздуха глубокую чашу, доверху наполненную медовым попкорном.
— Не хочу! Я тебе не ребёнок! — сердито буркнул Кецалькоатль, который заметил её оплошность и обиделся, что она забыла его вкусы.
— Полно тебе! Сласти — самый верный способ избавления от печалей, — сказала Чантико и сняла крышку с чашки. — Ну, даже шоколад не будешь? — осведомилась она.
Кецалькоатль глянул на напиток, который в своё время дорого ему обошёлся и, не удержавшись, потянулся к блюду с тортильей. Свернув горячую лепёшку в трубочку, он обмакнул её в шоколад и, прожевав, восхищённо прищёлкнул языком.
— Нянька, никто не умеет так вкусно готовить, как ты, — сказал он и польщённая богиня улыбнулась.
Когда с шоколадом и тортильей было покончено, Кецалькоатль взял кособокий глиняный кувшинчик и принюхался к его содержимому.
