Мир богов - 2 - Светлана Александровна Борисова

Когда Сирин сбежала, Вифания, как стоглазый Аргус, следила за второй дочерью. Тем не менее, несмотря на боязнь, что Алконост тоже сбежит, она не давала ей никаких поблажек. Стоило избалованной принцессе провиниться — что происходило по нескольку раз на дню — и наказание следовало незамедлительно. Как правило, Вифания ограничивалась нотацией о том, как должны вести себя воспитанные девушки, но иногда она выходила из себя и тогда Алконост запирали в комнате, а в особо злостных случаях оставляли без питья и еды.

Около года мать и дочь испытывали друг друга на прочность. И вот однажды, когда за один лишь косой взгляд Алконост избила девушку-служанку, а затем в одном платье выгнала её на мороз, Вифания залепила дочери пощёчину, и приказала слугам запереть её в сарае, чтобы она на собственной шкуре прочувствовала, что такое холод.

Наутро Алконост, по-прежнему находящаяся в смертном теле, окоченела настолько, что не на шутку испугалась. Но когда Вифания потребовала, чтобы она попросила прощения у служанки, она снова взбеленилась. Обуреваемая обидой и гордостью (мать не хотела слушать, что она всего лишь выгнала служанку, а не убила) Алконост в порыве ярости обрушила на голову Вифании страшнейшее проклятие и сама до смерти испугалась, когда та исчезла. Спасаясь от гнева отца, она наобум переместилась.

Стража Золотого императора обыскала Небеса и Фандору, но поиски ничего не дали: Алконост будто в воду канула.

Спустя четыре месяца, когда Вифания уже потеряла надежду увидеть дочь, та вернулась сама, целая и невредимая. Когда Алконост появилась на пороге гостиной, она скользнула по ней отсутствующим взглядом и снова опустила глаза к вышивке, лежащей у неё на коленях, но тут же вскинула голову и замерла. «Алконост! Хвала Небесам ты вернулась!» — наконец вымолвила она дрожащим голосом и её пальцы судорожно стиснули пяльцы.

При виде лица матери злость своенравной девчонки вдруг бесследно испарилась. Алконост бросилась к женщине, которая перестала быть для неё чужой и, упав на колени, уткнулась лбом в её колени. «Мама!» — всхлипнула она, чувствуя, как её душит и рвётся наружу нечто, чему у неё нет названия.

«Слава Небесам, ты жива!» — произнесла Вифания окрепшим голосом и, протянув руку, пригладила растрёпанные волосы дочери, которую уже не чаяла увидеть живой. Заметив соломинку, застрявшую в выгоревших до бела прядях, она осторожно вытащила её и спрятала в носовом платке, после чего приподняла лицо Алконост и внимательно его оглядела.