Хмыкнул про себя. Жена, при одних только мыслях о которой у него внутри все в узел сворачивалось и огнем горело. Это было больше похоже на истинную причину смены его приоритетов.
Еще бы справиться со Славиными демонами… Да, ему очень понравилось называть ее именно так — Слава. Его Ласка.
Интересно, она хоть заметила, что он не ночевал дома? Наверное, сразу же уснула после изматывающего дня и до сих пор сладко спала в его кровати. Мирослав улыбнулся и понял, что даже головная боль отступила, стоило ему только вспомнить о Ласке.
И тут же мозг прострелило угнетающей мыслью. Она же к врачу должна была идти.
Мужчина, не прощаясь, пошел на выход. Нужно было успеть поговорить с Лаской до ее визита к врачу. Мир вчера многое обдумал и прокрутил в голове. У Огневой не было мужчин, все это время она их остерегалась. И если так, то, скорее всего, она осталась девственницей, а значит, и визит к доктору был для нее совершенно бессмысленным занятием.
Через пятнадцать минут Соколовский был уже дома, но Миры там не оказалось, лишь остывающий кофе на столе. Она, видимо, и глотка сделать не успела.
Черт.
Мирослав достал из холодильника бутылку воды, затем, отойдя на шаг и поразмыслив еще, вернулся за второй. А потом поехал в клинику, надеясь, что успеет перехватить девушку хотя бы на выходе.
Ласка
— Что значит не можете? — Я быстро натянула трусики и брюки, пытаясь успокоиться. Но никак не выходило. Пальцы подрагивали, а неизвестно откуда взявшаяся в глазах влага так и хотела превратиться в самые настоящие ручьи.
— Присядьте, Мирослава.
Врач указала мне ладонью на стул, но я не пожелала садиться, иначе совсем раскисла бы.
— Спасибо, я постою. Вы можете объяснить…
— Понимаете, произвести искусственное оплодотворение и не порвать девственную плеву весьма проблематично, что может вступить в противоречие с уголовным кодексом, который не разбирает, порвана плева с добрыми намерениями или коварным умыслом. Я за такое точно браться не буду. Могу вам, конечно, предложить сначала сделать дефлорацию, мы все задокументируем, вы подпишете и тогда…
Что? Что она такое говорила? Мои глаза, наверное, становились все шире, а поджилки тряслись. Какая еще дефлорация? Господи-боже.
— А как же все эти, — я взмахнула руками в последней попытке успокоиться и что-то доказать, — девственницы, которые делают ЭКО, а потом еще и кесарево, чтобы так и оставаться невинными?
