Это Людмила Николаевна.
Она сидит молча, напряженно, как камень.
Закрытый от девочки свет аурой обрамляет склонившуюся спину, лучами вырисовывая в робких глазах радужную оболочку.
– Мама…
Недвижная тень Людмилы Николаевны резко разворачивается и злобным, придушенным голосом медленно произносит:
– Ты что, блядь, совсем тупая? —
И тут ее голос резко перерастает в крик:
– Не видишь, что я занята?!
Мне не до твоих идиотских поделок!
Она выхватывает из рук девочки игрушку и бросает в угол.
Та исчезает в неосвещенной бездне окружающего пространства.
– Иди в свою комнату и делай уроки!
И попробуй только что-нибудь не выучить!
Свет в глазах девочки меркнет, она зажмуривается,
С головы до ног ее окатывает волна обжигающего онемения:
Она ждет удара.
Но мать уже отвернулась и снова загородила собой свет, озабоченно уставившись в стол:
Перед ней лежат счета на оплату.
МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК:
Молодой человек был не так уж молод и во всяком случае в два раза старше девочки.
Он любил ее давно и несколько лет не видел. Не видел и не знал, почему.
И вот она появилась, и на мгновение ему показалось, что они могут быть вместе!..
Но надежда, как известно, быстро рассеивается, обнаруживая за собой всегда не то, что от нее ждали.
Он знал, что она болезненно восприимчива и старался быть с ней как можно более обходительным.
Но не получилось.
Он питал к ней самые нежные чувства.
И теперь в отчаянии пытался понять, что же с ней происходит.
Но чем больше он пытался что-то понять,
Чем больше говорил о ее необходимости в его жизни,
Тем сильнее она закрывалась и, по всей видимости, безразличнее относилась к нему.
ДЕВУШКА:
Она была очень ранимой и в то же время совершенно безэмоциональной.
Пожалуй, она сама не знала, что она чувствовала:
Мгновенные вспышки желания сменялись долгими периодами подавленности и равнодушия.
Ей часто мнилось, что на нее обращают чрезмерное внимание.
Она никому не доверяла и во всем подозревала скрытые намерения.
Она теряла близких, теряла свои чувства и постоянно жалела себя:
Кажется, первое и второе она делала только ради третьего.
Что она действительно не выносила, так это любое давление, оказываемое на нее, что вызывало неизбежную реакцию – отторжение.
Но от самого главного давления она никак не могла освободиться —
Это давление со стороны Людмилы Николаевны.
И сейчас она стояла, молча, устало выслушивая, как мать говорит ей о том,
Что не интересуется ее мнением и знать ничего не желает,
Что та будет учиться, сдавать экзамены и вообще все, что ей скажут, пока живет в этом доме и пока ее обеспечивают…
