— Ты, Паш, время от времени справляйся и приноси новости. А если меня посадят — носи передачи.
— Ладно, ступай!
— Да, на квартиру-то не приходи, а справляйся у дяди Васи на работе — его артель достраивает флигель Лаптева. Это недалеко от кафедрального собора.
— Ладно, найду. Ступай с богом.
Обходя центр города, Степан сделал большой крюк, и, когда явился к дяде, там уже все спали.
Разбуженный хозяйкой, дядя Вася вышел к нему заспанный, недовольный.
— Ты что, с похмелья, что ли, так поздно притащился? Али денег просить?
— Нет, дядя Вася, дело-то хуже.
— Что ишо стряслось?
— Ищет меня полиция…
— Дочитался, выходит?
— Многих товарищей арестовали… схорониться бы мне, пока утихнет.
— Эх, бить тебя некому, Степка… А потом-то что будешь делать?
— Подамся в Нижний или в Москву. Небось, там искать не станут,
— Натворил чего-нибудь?
— Нет, только на собрания ходил. Дядя Вася зевнул, перекрестил рот:
— Ладно, лезь на полати к парням, а завтра обмозгуем, как с тобой быть. Если спрашивать будут, скажи, что с хозяйкой поругался. Соображаешь? То-то.
4
Больше недели прошло, как Степан укрылся у дяди Васи. Хозяйка — вдова судейского чиновника, сдававшая артели половину дома, хорошо помнила Степана по прошлой зиме и у нее не вызвало подозрений его появление. Дядя Вася придумал для него занятие — выпиливать из досок кружева для оконных наличников. Степан не ходил с артелью, а работал дома на террасе, где для него оборудовали верстачок, а окна, как бы от солнца, наполовину завесили парусиной.
Что происходило в городе, Степан не знал. Павел заглянул к дяде Васе всего один раз. Сказал, — чтобы Степан пока не высовывал носа.
Степан волновался за друзей, побаивался за Павла. Не знал, как и что делать дальше. Дядя Вася, вернувшись с работы, угрюмо молчал. До него доходили слухи, что в городе неспокойно, что многих посадили в тюрьму, но Степану он ничего не говорил— не хотел расстраивать…
А весна брала свое. Во дворе весело пели скворцы, в небе рассыпали звонкие трели жаворонки. Все вокруг зеленело и цвело.
«Вот заработаю немного денег и как-нибудь ночью уйду пешком в Нижний или в Казань, — размышлял Степан. — Только бы паспорт мне добыть, Пашка придет — попрошу его сходить на квартиру. Может, паспорт мой цел»…
Когда вторая неделя подходила к концу, неожиданно прямо на террасу ввалился Павел:
— Как себя чувствуешь? Не надоело скрываться?
В глазах Павла светился веселый огонек.
— Что, Пашка, паспорт принес? — обрадованно спросил он.
