Чтобы в доме пахло каким–то очередным кулинарным шедевром. Усмехаюсь, вспоминая, как Йени решила испечь рогалики, а я так увлекся ее «вдохновением», что в итоге вся посуда оказалась на полу, а в доме еще сутки пахло подгоревшей сдобой.
Когда все просто и понятно — это хорошо. Но тухло.
Сигнал телефона напоминает, что обещал позвонить Очкарику сразу, как доберусь до дома. Расстались пару часов назад, а как будто и не виделись.
Прижимаю телефон к уху и слышу на том конце связи тревожную чехарду слов:
— Ты уже долетел? Пожалуйста, скажи, что все хорошо!
— Да, малыш, только переступил порог.
Она сипло выдыхает и, как обычно, долго извиняется, что волнуется за меня и обременяет своими тревогами.
Ей даже в голову не приходит, что мне, каким бы сухарем я ни был, приятны ее забота и беспокойство. И весь этот проклятый месяц мне очень всего этого не хватало.
Даже чертового запаха подгоревших рогаликов.
— Говорят, у вас там снег выпал до колен, — немного расслабившись, говорит в трубку Очкарик.
— Да ну его на хрен, — ворчу я, вспоминая, что так и не разобрался с воротами, которые рабочие — хер им в задницу! — поставили черте как, и теперь у меня там какая–то яма, в которой так намерзло, что сегодняшнюю попытку войти в дом можно смелой считать кардиоразминкой. — Завтра бы выехать без приключений.
— Может, лучше на такси? — снова волнуется Очкарик.
— Вот что случается, когда жена не держится дома, — делаю вид, что ворчу. — Забыла, что у меня тут горка? А она сейчас еще и замерзла, и сегодня такси на нее просто не заехало. Так что я шел пешком.
— А ты… аккуратно завтра съедешь и заедешь?
— Конечно, малыш, у старого американского «ведерка», может, и не товарный вид, но зато полный привод. Кстати, как и у твоего «Порше».
Почему–то вспоминаю, как в порыве хороших чувств говорил, что собираюсь брать «Мини» и что ей надо бы сдать на права, чтобы ездить к родителям.
Ну да, «Мини». Против полноприводного «Порше».
— Это просто машина, Антон, — извиняется Йени. — Она ничего не означает и ничего не меняет. Мои родители — это мои родители. Они кое–что сделали для меня, но мне ничего не нужно. Хочешь, оставлю ее в Москве?
— Малыш, мне по фигу. Но если мы живем за городом и у тебя есть транспорт, чтобы нормально кататься куда и когда захочется — смысл им не пользоваться?
Кажется, она с облегчением выдыхает.
Вроде как меня должны беспокоить то, что из нас двоих она оказалась в… как это получше выразиться… «Более стабильном финансовом положении». Но мне действительно все равно. Наверное, потому, что я уже очень давно перестал оценивать жизнь мерками чужих возможностей, и больше интересуюсь своими. Медленно, но уверенно ползу вверх по карьерной лестнице и прокачиваю мозги.
