порабощавшим другие народы, и именно против него они и поднялись.)
Однако французская буржуазия, в среде которой возникли прогрессивные идеи, ополчилась впоследствии из-за своего мелкого честолюбия на эти же самые идеи; их величие оказалось ей не по силам, ибо, укрепляя свое могущество, утверждая свою классовую гегемонию, она породила новый класс, в котором таилась ее гибель,— пролетариат. И через каких-нибудь полвека вместо человека в треугольной шляпе появился Наполеон Малый, а Растиньяк превратился в Адольфа Тьера, в версальца, расстрелявшего Коммуну, в первого президента Третьей республики.
Отныне в истории больше нет места идеализации, скрывающей реальный облик героя. Современный герой — это герой нового авангарда, а этот авангард — пролетариат, хотя и обладает характерными классовыми чертами, как обладали классовыми чертами буржуазия или феодалы, принципиально отличается от всех предшествующих классов, ибо будучи классом он вместе с тем знаменует собою осуждение всякого классового господства, он возвещает уничтожение антагонистических классов, и в этом смысл его борьбы против буржуазии.
В ту эпоху, когда во Франции появился пролетариат, крупнейший писатель французской буржуазии, Виктор Гюго, предугадал рождение нового героя и создал образ Гавроша, ребенка, умирающего с песней на устах. А менее тридцати лет спустя пролетариат уже поднял голову в «Жерминале» Золя. Он уже успел проявить себя на исторической арене, когда парижские рабочие-коммунары устремились на штурм неба. Но «Жерминаль» был написан в первые дни синдикалистского рабочего движения. С тех пор пролетариат во Франции и во всем мире проделал огромный путь! Организованное рабочее движение вылилось в высшую политическую форму — в форму коммунистических партий, это произошло вскоре после победы 1917 года, когда Советская коммуна доказала угнетенным всего мира, что их царство здесь, на земле.
Таким образом было положено начало новой эре, которой нужны были герои нового типа.
Еще недавно, когда в народе заходил разговор о героях и героизме, люди часто пожимали плечами. За этими словами им чудилась привычная мистификация, к которой прибегали господствующие классы: размахивая звенящими и сверкающими погремушками, они неизменно посылали народы на гибель. Но в наши дни французский народ сумел по достоинству оценить истинное значение слов «герой» и «героизм», ибо в годы оккупации уже не вверху, а внизу, в самых недрах нации рождались и эти слова и то, что за ними стояло!
