Морис Торез - Луи Арагон

С 23 по 27 декабря 1951 года[1] мы — Эльза Триоле и я — провели четыре дня с Морисом Торезом в Советском Союзе, в санатории, где он лечится.

Чувства, которые все мы питаем к нему, хорошо известны врагу, и враг стремится воспользоваться этими чувствами в своих целях. Однако его расчеты, с самого начала обреченные на провал, никогда не приведут к ожидаемым результатам по весьма простой причине: те, кто хочет сыграть на наших чувствах к Торезу, не понимают и не могут понять истинную природу этих чувств, их сущность.

В самолете, который мчал нас к нему, я думал о человеке, которого нам предстояло вновь увидеть, вспоминал, чем он был для нас, для меня… То, о чем я собираюсь говорить, неотделимо от моей духовной жизни, вот почему я прошу извинить меня, если я буду постоянно упоминать о себе… Я думал о Морисе Торезе, как об очень близком друге и как об историческом деятеле, как о друге и как об учителе, как о человеке, чье лицо, жесты, взгляд хорошо мне знакомы, и как об одном из наиболее выдающихся людей нашего века.

Еще в 1926 году на съезде в Лилле Морис Торез показал, что коммунисты, оставаясь интернационалистами, закономерно становятся самыми ревностными защитниками национального достояния. Эта основополагающая мысль ударяла по фразерам, которые с легкостью необыкновенной приносили в дар врагу все, что было великого, прекрасного и благородного в прошлом Франции, и фактически выбивали из рук рабочих и крестьян их духовное оружие. Железная последовательность, с какой Морис Торез на протяжения многих лет развивал эту мысль, свидетельствует о том, какое огромное — и не только теоретическое — значение он ей придает.

Но для того, чтобы этот вклад, внесенный Морисом Торезом в революционную теорию и практику французских рабочих и крестьян, стал до конца ясен, понятен всем и каждому, необходимо было прежде всего разоблачить в самой партии игру тех, кто затемнял правильное представление о взаимоотношениях между классом и нацией. Огромной заслугой философа и практического деятеля нового типа, каким является Морис Торез, было то, что он вскрыл тот механизм предательства интересов рабочего класса, который был характерен для беспринципной оппозиционной группы внутри самой партии, что он разоблачил этих людей, маскировавших свою идеологию и связи; вот почему, когда летом 1931 года в «Юманите» появилась серия статей Мориса Тореза («Люди начинают открыто высказывать свое мнение» и другие), вся партия внезапно ощутила живительное дуновение истинной демократии, маска с оппозиционеров была сорвана, и атмосфера, в которой работали партийные активисты, совершенно изменилась. С этого дня партия начала расти. И с тех пор процесс роста внутри ее рядов и за их пределами ни на минуту не останавливался. Морис Торез расстроил механику врага.