Он выпятил грудь.
— А если я все-таки убьюсь? — спросил Марк.
— Не получится! — категорично заявил Израиль Кноппер. — Уж насколько твой папаша талантлив — и то мы справлялись. А ты даже мизинца его не стоишь! Положено, чтобы в этой пещере был один страдалец. Так и будет.
— А если я все равно убьюсь? — не сдавался Марк.
— Исключено! — решительно воскликнул Израиль Кноппер.
— И как кормили моего отца? — перевел разговор в другое русло Марк.
— Предусмотрено двухразовое питание, — оживился Израиль Кноппер. — Утром — паштет из соловьиных язычков, вечером — вареная свекла или какие другие овощи. О трехразовом питании речь не стоит, так как тут работать не надо, потому дополнительные калории и не требуются. Есть места, где приходится пахать с утра до вечера. Там три раза кормят. А здесь и этого много. По праздникам бывает перемена. Но только вечером. Тогда я приношу целую тарелку вареных яиц или еще чего-нибудь такого же вкусного и питательного.
— А сто граммов не полагается?
— Увы, — развел руками Израиль Кноппер. — Ты же не ангел. Для полного счастья нужно было погибнуть за Господа. Хотя бы как я.
— Ну уж нет, спасибо, — сказал Марк. — Подставлять свою задницу под раскаленную кочергу ради денег я не готов! И как, нравится тебе нынешнее положение?
— Да! — с жаром воскликнул Израиль Кноппер. — Я всю жизнь мечтал служить Богу по-настоящему!
— Так, может быть, ты сам находишься в аду или чистилище? Может, тебя самого наказали за твою скаредность?
Израиль Кноппер презрительно взглянул на Марка и ничего не ответил.
— Паштет из соловьиных язычков, — задумчиво произнес Марк. — Помню-помню. Это что-то из лукуллова наследия. Надо же, все воинские подвиги Лукулла история забыла, зато помнит его колоссальное обжорство. Чтобы приготовить паштет из соловьиных язычков, нужно убить бог знает сколько этих чудесных птиц. Не слишком ли дорогое угощение для наказуемого грешника? Да еще ежедневное! Может, проще было обеспечить его жареной картошкой или, на худой конец, гороховой кашей? Господь ваш, еврейский, изобретателен… Зачем же убивать тысячи соловьев? Ведь это тоже божьи твари.
— Никакие дохлые соловьи не идут в счет в сравнении с ограблением Иерусалимского Храма! — воскликнул Израиль Кноппер.
— Конечно, — мрачно подтвердил Марк. — Ведь там было бабло. А здесь — всего-то птички. Создал, понимаешь, соловья, грохнул его — и что? Ничего, еще создам. Долго ли умеючи? Из песка, камня, мыла и еще чего-либо такого же божественного… Кстати, почему отца кормят этим паштетом? Он никогда не дружил с Лукуллом. Он не посещал его пиров. Красс-старший был скромен в пище. Он не требовал себе изысканных блюд, а довольствовался всегда привычной едой. Почему его потчуют тем, чем нужно потчевать того же Лукулла, чревоугодие которого стало притчей во языцех?!
