Нет… меня учили чему-то ненужному на мой тогдашний взгляд, а о главном никто не говорил ни слова. Мне хотелось иных знаний. Мне было плевать на все прочие формулы физики.
Где был мой оруженосец? Я росла на ощупь. Приноравливалась, смирялась, боролась, находила оружия и доспехи. Сама училась носить одно и драться другим. Где был мой оруженосец? Или для меня его вообще никогда не было?
— Хочешь, я расскажу тебе одну историю?
Я вздрогнула, и увидела на сиденье напротив Оливию. Девушка сидела не у окна, а ближе к проходу, положа ногу на ногу и сцепив на колени пальцы.
— Не бойся, я никому ничего не скажу о твоих мыслях. Ни Перу не узнает, и никто другой тоже.
Я действительно испугалась ее внезапного появления, и продолжала молчать. Оруженосец Георга была одета, как обычная городская девушка: ситцевое летнее платье, волосы забраны в хвост, а на ногах обуты потертые босоножки. На балу она мне казалась старше и эффектнее, и… я снова бросила взгляд в сторону окна, чтобы хоть куда-то деть глаза, и увидела в темном стекле отражение троллейбусного салона. Я сидела на месте, а Оливии в отражении не было.
— Послушай одну историю, Майя. Вышла женщина замуж, родила ребенка инвалида. Через полтора года, уж так случилось, она снова беременеет, признается отцу тогда, когда скрыть нельзя, зная, что он боится повторений. И муж не выдерживает. Он говорит, что не может с этим справиться, не может с этим жить, и бросает семью. А что делать несчастной женщине? Она начинает думать, что двоих она не выходит никогда, больной ребенок отнимает все внимание, ему нужен каждодневный уход и забота, а если и муж прав? Вдруг родится еще один инвалид?
— Зачем ты мне это рассказываешь?
— Я объясню, только история еще не закончилась. Аборты запрещены, да и срок поздний. Пока думала, пока с мужем разводилась, пока решение принимала, седьмой месяц пошел. Начала живот перетягивать, со шкафа прыгать, таблетки горстями пить и добилась долгожданного выкидыша. Нежеланный ребенок прожил ничтожно мало, не сделав своими нераскрывшимися легкими ни единого вдоха. Такова история двух дочерей, - старшей Майи и младшей, той, которой так и не дали имя.
— Какой ужас…
Девушка рассказала это таким спокойным тоном, и такими сжатыми емкими словами, что и суть и сам рассказ меня ужаснул.
— Ты путаешь, Майя, свою здешнюю жизнь и жизнь за той белою дверью, в которую ты вошла. Это там тебе достались смелые и сильные родители, которые не бросили тебя, и которые тебя любят. А здесь другое. Ты говоришь, что никто не учит жить с инвалидностью, так и их никто не учит, что делать. И они не знают, и они живут на ощупь. Любой человек сов так или иначе меняет нормальную жизнь близких на ненормальную. Кто-то всю жизнь кладет на алтарь тяжело больных, кто-то оставляет их в детдомах, потому что это тяжело бремя не только для носителя недуга.
