Глаза Майи сузились, превратились в щелочки. Она подергала себя за куцые светлые прядки с темным пробором, и объяснила притихшему и ни в чем не повинному Георгу:
— Здесь я настоящая. В жизни я выгляжу иначе, а в мире сов именно так. Худая, как скелет, - это болезнь. Похожая на мальчика, - это потому что никогда не чувствовала себя желанной. В доспехах, - это о том, что всегда мечтала о них, а не об объятиях… Извини, это я от горечи. Мне хотелось немного его внимания, но твоя Оливия обладает иной силой… А!
Раздался шлепок. Майя закрыла рукой рот, а прыгающий от ярости карлик бил ее мухобойкой, целясь короткими и резкими ударами в лицо:
— По губам! По губам! На шаг в сторону, как этот жженный сахар завонял на всю округу! Молчать!
Девушка вскочила на кресло в полный рост, и страж уже до губ не доставал, - лупил по коленкам, и видимо, ощутимо. Рыцарь пыталась извиниться, но карлик был неумолим.
Вся эта смешная сцена для Георга закончилась быстро, потому что время бала истекло. И Майя, и все остальные исчезли, и он обнаружил себя стоящим в фойе дворца детского творчества, в уголке. Два часа истекли, всего два часа. В руках у Георга был тяжелый белый пакет с конфетами и мягкой игрушкой.
— Что, никак за тобой не придут?
— Папа должен прийти.
Дома, вечером, мальчишка лег в прохладную кровать, укрылся покрывалом и никак не мог привыкнуть, что все это началось только три дня назад. И в каждый из этих дней он совершал открытие, - первое о том, что не нужно искать виноватых. Второе, что его недуг дает ему нечто сильное, чего никогда не даст здоровым. Третье, - надежда, что он, может быть, и не умрет. И четвертое, что у него есть союзники. Но… девушка-рыцарь сказала “Оливия бросит тебя”.
— Оливия…
— Да, малыш, — тихо раздалось от окна.
Он вскочил, отдернул штору, и заметил оруженосца только тогда, когда выглянул наружу. Та сидела на карнизе, обхватив руками одно согнутое колено.
— А ты не уйдешь?
— Уйду. Таково правило.
— А?.. — Георг запнулся, — можно тебя спросить?
— Спрашивай.
— За что?
— Я не поняла.
— За что это все случилось со мной? Почему я?
— Ну-у-у-у, — с ухмылкой протянула она, — потому что мы, как ангелы-хранители, приставлены к определенному человеку… а если честно, то не знаю.
— Нет, я не об этом. За что меня? За что их всех, кто сегодня был на представлении?
Лицо девушки потемнело:
— Ты до сих пор думаешь, что сов похож на проклятие? Возможно. Жестокий, беспощадный, смертельный, но дар. Наказание, это у других. Не дай тирану встать на ноги, а то придется возвращаться на кладбище, не смей.
