— Ты разговариваешь мыслями?
Она приложила палец к своим губам, и кивнула:
— Ты тоже.
— Я так рад, что ты пришла. Ты знаешь, что завтра у меня операция? Мама утром приедет, потом будет ждать…
— Знаю. Я все знаю.
— Мы снова пойдем в мир сов?
— Ты всегда в нем.
— Но ты пришла, чтобы увести меня куда-нибудь?
— Да. Я сейчас накрою тебя одеялом с головой, и перенесу на руках, чтобы никто не видел. Хорошо?
— Хорошо.
Оливия укутала его и взяла на руки. Крутанувшись, на месте, она бесшумно качнулась назад и исчезла из палаты.
Пространство, которое обрушилось на мальчишку, заставило его испугаться так сильно, будто он летел в пустоту. Вокруг ничего не было, кроме солнца. Сплошной свет, небо и бесконечный горизонт. Георг заморгал, обморочно мотая головой, пока взгляд, как за спасительный круг не зацепился за Оливию, и мир не обрел землю. Они стояли на большой площади. Или на большом аэродроме, или полигоне, - на чем-то где очень много асфальта. Чистый, неразмеченный ничем, серый асфальт был всюду. Пространство было голым от горизонта до горизонта, - ни домика, ни дерева, ни машины, ни человека, - ничего.
— Это пустыня.
— В пустыне есть песок, — Георг оглядел себя и обнаружил, что он в пижаме. — А где моя одежда?
— Ты так привык к своей воинской одежде? Мы сюда ненадолго, потерпи.
Ноги запекло на шершавом полотнище. Солнце, если взглянуть вдаль, колебало асфальт волнами.
— А зачем мы здесь?
— Пройдем немного.
Сначала мальчишка шел рядом, поглядывая на прямую линию горизонта, но от пустоты становилось не по себе, и он стал смотреть изредка под ноги, и почти всегда на Оливию. Он разглядывал гравировку на ее наплечниках, тонкие чешуйки кольчуги, заглядывал в лицо, которое изредка закрывалось взлетевшими от ветерка волосами. Ветер дул в спину.
— Можно я возьму тебя за руку?
— Можно.
Георгу стало спокойнее, он почувствовал себя увереннее.
— Так о чем ты мечтаешь, малыш?
— М-м-м… о том, что будет потом. О том, как все вернется.
Внезапно они остановились:
— Не наступи!
Засмотревшись на оруженосца, он едва не наступил на росток. Прямо перед ним лежал разбитый глиняный горшок с просыпавшейся землей, и небольшое растение оголило бледные паутинчатые корешки.
— О, так мы уже на месте!
— Мы шли сюда?
— К нему, — она присела на корточки, — правда, здорово?
Он присел тоже. Тени легли сбоку. Георг не понимал, что же здесь хорошего:
— Надо новый горшок.
— Нового нет. Ты же видишь, здесь ничего нет.
— Тогда этот склеим.
