В голове был легкий туман и звуки слышались чуть глуше, чем раньше, словно в уши капнули воска. Я ехала верхом, Аверс шел впереди, ведя лошадь, и что-то говорил. Первые слова утонули, а дальше расслышала:
— … на землях Вугсане. Завтра к вечеру доберемся. Видишь вон ту скалу — в ней должна быть крепость Шуул. Если мы не ошиблись с предположениями, там нас должны встречать, или ждать… или хотя бы крепость должна быть занята нашими ратниками. Если пойти на запад от скалы — там уже поселения, и еще два замка. Рыс?
— Что?
— Ведь мы давно в пути, и многое что могло случиться — цатты, хищники, погода, обвал на перевале… Могли сгинуть и мы, и карты, и нас в этом Шууле ждали бы напрасно. Не считают ли нас наши соратники уже погибшими?
— Не знаю.
— Вдруг мы в списке без вести пропавших, нас никто и не ищет. Даже из-за карт.
— А почему же никто не ищет? — горло запершило от длинной фразы и голос немного сел.
— А кому мы нужны? Да, твои языки, мое оружие… но…
— А лекарю?
Аверс замолчал, а после что-то сказал, но слишком тихо — я не расслышала. Голова болела. Прошлая ночь не обойдется мне просто так. Ноги в еще сырых сапогах мерзли, под двумя плащами я чувствовала озноб, и это было не от мороза, а от жара, который разгорался у меня в груди все сильнее. Дышать тоже становилось трудно, но я молчала.
Я не хотела жаловаться на болезнь, Аверс все равно не сделает ничего, так что лучше было продержаться еще ночь и день. И путь будет как будет.
— Что?
— Рыс… — голос оружейника звучал с сомнением, и потому я опять услышала не все сразу. — Не знаю даже как сказать тебе… Вернее спросить тебя.
— Что?
— Ты можешь не простить мне подобного вопроса, но времени больше нет. Мы почти пришли, до Шуула рукой подать, и это припирает меня к стенке, не оставляя ни дня…
Звучало это, по меньшей мере, странно, но мысли мои немного спутались, и я не могла понять внезапную взволнованность Аверса.
— Если взглянуть на карты, и только представить себе наш Берег… даже отсюда, из Вугсане, можно найти путь куда угодно. Я хочу только сказать, что Берег огромен… И что дорог много… Ты бы со мной…
Я сдержанно кашлянула в ладонь, но оказалось, едва ослабив эту узду, кашель цепью перебил мне дыхание, и в груди стало совсем больно. Оружейник остановился, всмотрелся в мое лицо, а потом, притянув за фалду куртки вниз, коснулся своей холодной рукой моего лба. Скрывать больше было нечего.
— Рыс!
