Встреча была неожиданной. Как-то рано утром Штин увидел перед своим домом автобус, а неподалеку на лужайке сидели какие-то люди. «Что это им — автобусная стоянка?» — рассердился профессор и распахнул окно.
И тут поднялся Дружинин:
— Мы к вам из колхозов приехали, товарищ профессор. Покажите нам лучшее.
— А у нас нет плохого, все лучшее.
— Вот мы и посмотрим, все ли?
— Дерзкий вы, молодой человек. — бросил Штин и хотел было захлопнуть окно. — А раз дерзкий — сам показывать буду!
Когда экскурсия собиралась уезжать. Сергей Григорьевич, уже подружившийся с профессором, сказал:
— Все у вас хорошо. И много интересного. Только живете-то вы, профессор, словно на острове. Связи с колхозами маловато.
— Ваши доказательства?
— Доказательства — разница в урожаях,— ответил тогда Дружинин, и тут же попросил взять шефство над Верходворьем.
И, словно ободренный воспоминаниями, Штин снова обратился к жене:
— Пиши, Софа, так. Сначала — перечень моих возражений. А именно. Первое — о клеверах. Когда же прекратится в нашей области гонение на клевера? На вику? И вообще на посевы в «смесях»? Так-то. Написала, значит? Второй вопрос — о чистых парах. Неужели, по-вашему, товарищ Жерновой, они вовсе не нужны в наших краснолудских местах? Нет-нет, постой.— И он дотронулся до руки жены. — Короче надо — это же план… Пиши третий пункт: правильна ли ваша ориентация на увеличение посевов ржи в три раза по сравнению с лучшим, урожайным ржаным годом? Посеять миллион двести тысяч гектаров, а ведь под рожь имеется всего только шестьсот тысяч. Где же взять остальные шестьсот? Придется сеять рожь по ржи…
Адриан Филиппович опять потеребил пальцами куцую бородку, молча взял из рук жены бумагу, прочитал написанное, поморщился.
— Нет, так не пойдет. — сказал он с сожалением. — Так не могу думать — нужно уединение, Софа. Принеси-ка сюда папку потолще. Я положу ее вот так, на колени — и сам начну. И бумаги вот сюда, на стул. И карандашей очиненных побольше… И ни-ни, пожалуйста, не возражай. И не упрашивай меня — об этом надо писать, и писать немедленно.
12
Письмо Штина было на двадцати пяти страницах. Полистав, Жерновой направил его
Бруснецову для рассмотрения. Бруснецов тоже не прочитал, а лишь на первой странице в уголке привычно начертал «Товарищу Пекуровскому. Подготовить ответ — вопросы будут рассмотрены в рабочем порядке».
Передавая письмо, добавил устно:
— Не размазывай, коротенько, и — бумагу закрой. Старику делать нечего, вот и толчет воду в ступе.
