Дружинин даже растерялся.
— Но ведь никак нельзя, Валя, не ехать, — сказал он, подсев поближе. — Такая у меня
работа. Сама видишь… Кончится это дело, возьмем отпуск и — на юг махнем. Куда угодно…
— Да ты подумал, что говоришь? А Гришунька?
-— Ну конечно же, не с Гришунькой. Его мы в ясли или бабку свою попросим. Тогда и сапоги сброшу и гимнастерку.
Дружинин говорил и сам не верил, что настанет такое время, когда все дела в районе пойдут на лад и секретарю райкома партии станет легче работать. Да и Валя не верила в это, она понимала, что муж только хочет успокоить ее и снова окунуться в бурлящий водоворот повседневных дел и забот, без Которых, казалось, он сейчас не мыслил и жизни.
10
Ожидая, когда соберутся председатели колхозов, Дружинин попросил машинистку принести тетрадь, в которой были записаны доярки всего района. Сделав пометки против фамилий тех доярок, которых лично знал, он удивился, что их оказалось не так-то много: и странно, как раз у тех, кого он не знал, дела шли хуже. Получалось, что он интересовался только передовиками, хвалил в докладах одних и тех же людей, а большинства не замечал, из-за деревьев не видел леса.
Дружинин встал, сбросил с плеч пиджак и, расстегнув ворот, вспомнил вдруг отца, который частенько рассказывал, как он со всесоюзным старостой за одним столом пил чай. Отец гордился этим и, рассказывая, каждый раз вставлял что-нибудь новое: то Михаил Иванович улыбнулся как-то удивительно тепло, то сказал какое-то особое словцо — а словцо это было, видать, крестьянское, оттого и запало так в душу.
«А ведь чаек-то и впрямь сближает людей», — подумал Дружинин, и глаза его загорелись озорным мальчишеским блеском.
Он поднялся с кресла и приоткрыл дверь.
— Поставь-ка, Катенька, самовар, — сказал он машинистке. — Гостей принимать будем.
Тотчас же началась подготовка к встрече гостей. Длинный стол, который был придвинут к письменному, теперь выдвинули на середину кабинета, поставив его совсем отдельно. Накрыли его скатертью, принесли стаканы, сахар, даже печенье… Появился и самовар — большой, медный и до того начищенный, что луч солнца, ударившись о его бок, веселым зайчиком заиграл по стене.
Вскоре стали съезжаться и «гости». Первым на своем пегом низкорослом жеребчике прискакал Гриша Медведев. Он быстро поднялся по ступенькам; вытирая платком потное лицо, открыл дверь в кабинет — и невольно отшатнулся.
— Здесь заседает бюро?
— А где же ему быть, как не здесь? — послышался из-за плеча его голос Дружинина.
