9
С тяжелым настроением Дружинин возвращался в Верходворье. Все, что произошло на активе, а потом на заседании бюро обкома, теперь не давало ему покоя. Он упрекал себя за неосмотрительный уход с трибуны и думал о том, что его поступок мог показаться со стороны мальчишеским. Но, упрекая себя, Дружинин осуждал и Жернового, который не дал ему высказать свои мысли до конца.
«Разве то, о чем я говорил, не так важно? Верно, надб заготовлять молоко. Но для этого есть заготовители, огромный аппарат. Надо только помочь им, чтоб они хорогцо работали. Мы же зачастую подменяем их и, подменяя, упускаем более важное — воспитание человека. Кто как не партийный работник должен заглянуть в души людей? Помочь разобраться в сложных перипетиях быстротекущей жизни — это же наше дело. Об этом же нельзя забывать, товарищ Жерновой. А вы забыли, вы видите только одну сторону жизни, ту сторону, которая заключена в «рамки планов», и эти рамки вы боитесь раздвинуть…»
Так, откинувшись на спинку машины, Дружинин мысленно продолжал спорить с Жерновым, не соглашался с ним, возражал и, возражая, вновь видел перед собой его хмурое скуластое лицо.
Вот он снова поднялся на трибуну, надел очки в темной оправе и, взглянув на исписанный лист бумаги, начал говорить о достижениях и недостатках, о «зазнавшихся районщи-ках». И хотя Жерновой тогда на активе в заключительном слове не назвал фамилии, все, конечно, поняли, что речь шла о нем, о Дружинине. Вечером, на бюро обкома, на котором присутствовали секретари райкомов, Жерновой уточнил свою мысль. Он сказал, что не к лицу некоторым товарищам зазнаваться. Их просят поделиться своим опытом, а они выходят на трибуну и говорят о чем угодно, только не о решении насущных вопросов. Он назвал фамилию Дружинина и тут же припомнил ему все: и жалобы Сыромятина (откуда он узнал о них?), и заявление Платона Забазных, (оказывается, и этот уже жаловался!), и конфликт с лучшим председателем колхоза Щелкановым (он так и сказал «конфликт»), И когда уже запас фактов истощился, Жерновой спросил — не столько членов бюро, сколько самого себя, — что, мол, будем делать теперь с Дружининым, снимать его или еще подождать? Но сам же и ответил, что, мол, хотя и много за Дружининым грехов, но все же район-то в области идет в числе передовых. Поглядим, как будет в дальнейшем. Посмотрим, сколько район даст за квартал молока. Когда на его вопрос, поставленный в упор, Дружинин назвал предполагаемую цифру, она была в два раза больше прошлогодней, Жерновой снисходительно обронил:
