Алиса хлопала глазами, слезы ручейками стекали по щекам. Она смотрела на мать, на отца, на Кешу, и казалось, что жизнь ушла из нее, а не из Кеши.
В тот вечер мы положили его в коробку и отнесли в лес. Там вырыли ямку и зарыли его.
– Это мой друг, – рыдает Алиса.
– И мой, – всхлипываю я.
Мы стоим перед клеткой и рыдаем.
* * *
– Деньги достаются тяжким трудом, – говорит нам Елена Дмитриевна за чаем. Глядя на нее, сомневаться не приходится. Она почти такая же худая, как и дочь. Одни глаза. Кажется, ей трудно даже поднять чайник.
– Ты куда пойдешь учиться? – обращается она ко мне.
– На юриста, наверное…
Она всплескивает руками, и я снова испытываю неловкость оттого, что дома без парика она совсем другая.
– На юриста! Их же как собак нерезаных!
– А куда родители скажут, туда и пойду, – отвечаю я. И мне на самом деле все равно. Я не знаю, кем я хочу быть, а все мои знакомые хотят быть юристами.
– А ты, Алис? – обращаюсь я к подружке.
– А я замуж хочу выйти удачно, – смеется она, отхлебывая чай из кружки.
Лицо Елены Дмитриевны становится багровым.
– Ну-ка поясни, что значит «удачно»? – взрывается она.
Алиса вскакивает, понимая, что сейчас начнется скандал:
– Удачно – это не как ты! Не так, чтобы день и ночь над тетрадками сидеть! Пошли, – хватает она меня за руку.
Я смущенно встаю, и мы идем к двери.
Елена Дмитриевна бежит за нами.
– Нахалка, в доме чужой человек, а ты…
Алиска захлопывает дверь, и мы бежим вниз по лестнице.
На улице ветер – пронизывающий. Кажется, он продувает все косточки, и от него нет спасения.
– Ты зачем так? – спрашиваю я.
– Все надоело. Надоела неправда… Недавно у матери юбилей был, так она вырядилась, толпу гостей позвала. И отец такой чистенький, аккуратненький… в роли ее верного мужа сидел весь вечер со всеми ляля-тополя. А сам… А сам он ненавидит ее. Ясно же!
Алиса больше не послушная отличница. Сейчас, прямо у меня на глазах, она разъяренная девчонка, которой больно.
– Пусть они сами разбираются… – начинаю я.
– Ага, только пусть и ко мне не лезут с нравоучениями! – перебивает она. – Меня тошнит от их игры в приличное семейство. Знаешь, почему отец не сваливает к своей малолетке? Потому что им жить негде… Не приведет же она старпера в родительский дом. Я ненавижу их всех!
Мы идем по проспекту, а продрогшие деревья порывисто склоняют свои ветки. Ветер выпускает их из объятий, и они снова выпрямляются. Мы прячемся в куртки, хотим найти кафе подешевле, ведь денег всего-ничего, на чашку чая. И мы будто в клетке дорогих ресторанов, блестящих вывесок и рекламных щитов. Нам некуда спрятаться, и все же вдвоем легче, чем поодиночке.
