К началу нулевых дела Скворцовых пошли в гору – отец открыл киоск по ремонту обуви, а Елена Дмитриевна занялась репетиторством. Наша школа была элитной, и услуги были недешевы.
В семнадцать у Алисы уже много мужиков, которых можно ненавидеть.
Она так и говорит:
– Мужчин надо использовать!
Она меняет их как перчатки: бизнесмен Леха, владелец диско-клуба Шишкин, бандит Серега Топор…
Бизнесмен Леха – разведенный, скромный, щуплый мужичок. Они то живут вместе, то уходят в загул, но уже порознь. Они мирятся так, что соседи катают на них заявление участковому, а ссорятся с драками и битьем посуды, и тогда уже приезжает наряд полиции. Вместе с нарядом полиции приезжает еще один наряд – родители Алисы. Во всех схватках они принимают активное участие, превращаясь внезапно в добропорядочную семью: «Мы не дадим дочь в обиду! Ах ты поганец, изменщик, алкаш!»
Они забирают ее к себе домой, на Проспект, а там матерят и пророчат одинокое существование: «Ты ни с кем жить не сможешь, зачем только тебя родили!».
Но что-то по-семейному трогательное между Лехой и Алисой есть. Я вижу, как в их съемной квартире в центре, где и мечтала жить Алиса, уютно и чисто. Она купила туда дорогую посуду из «Ветвяны», вместе они дружно поклеили обои. Он покупает продукты, она стирает его носки. Она не доверяет ему, и ей кажется, что он вот-вот ее бросит, но, несмотря на драки и измены, она все-таки возвращается в эту съемную квартиру. И кажется смогут когда-нибудь построить свое счастье.
Звонок ночью. Спросонья поднимаю трубку. Голос Алисы:
– Я беременна…
Тут же просыпаюсь:
– И что делать будешь?
– Хочу рожать. Мне уже восемнадцать же есть…
Я, не зная, что ответить, говорю:
– Значит, надо рожать…
У Елены Дмитриевны было другое мнение: без образования, без работы, ребенок? Да и чей ребенок? И правда, чей? Лехин или Шишкина, а может, Сереги Топора? Двое последних – тайные поклонники Алисы, о которых Леха не знает.
Коридор. Женщинам выдали халаты, и они переодеваются в серые одежды, как заключенные. Тут в своей одежде нельзя – все должно быть стерильным. Женщины молчат. У всех головы опущены.
– Тише, тише, погоди милая, во-о-от, – раздается звонкий голос врачихи. Стон. Тишина. Врачиха грубая и бессердечная и плохо делает свое дело, иначе почему все стонут, по крайней мере, так кажется Алисе.
– Следующая!
– Теперь ты, – толкает в бок Алису Елена Дмитриевна и та шагает на пытку.
* * *
– Самая страшная очередь в моей жизни, – рассказывает Алиса. – Женщины все сидели как на иголках… Вообще говорят можно таблетку выпить и все, но у меня срок уже немаленький.
