Это было задание для только что вступивших в организацию.
Затем задания усложнялись – организовать собственный пикет или небольшой митинг, возглавить шествие. Но всё это были задания официальные, а я уверена, были ещё задания неофициальные, о которых не говорили на собраниях. Может быть, в таких заданиях участвовал Макс, когда пропадал по несколько дней подряд.
Ещё организация активно занималась украинским вопросом – находила, собирала и отправляла добровольцев на Донбасс. Снабжала их полным обмундированием – бронежилетом, оружием. Подготавливала к службе. Военная подготовка в организации была на высоком уровне – здесь готовили настоящих бойцов. У них были свои клубы, где учились обращаться с оружием, занимались боксом, рукопашным боем.
Я быстро поняла, что организация была не просто штабом, где собирались недовольные жизнью в России люди. Это была разветвлённая сеть со своей чёткой идеологией, жёсткой дисциплиной, профессиональными бойцами и военизированной структурой. Она пополнялась очень быстро, и сейчас только по одной Москве насчитывала десяток штабов, главным из которых был штаб на Площади Ильича. А сколько штабов было раскидано по другим городам и, возможно, по странам – этого я не знала.
Я закрыла все вкладки и убрала телефон. Интересно, а какое место занимает там Макс? А Пётр? Я вдруг поймала себя на мысли, что думаю о нём иногда даже больше, чем о Максе.
Я встала с холодного жёсткого бетона и вдруг поняла – мне нужно попасть домой к Максу. Я должна была увидеть его немедленно.
. . .
Дом Макса – панельная пятиэтажка, какими был заставлен весь район на другой стороне Люберец. Раньше здесь был пустырь с деревянными бараками, в которых селились цыгане, и на полях, где теперь стоят дома, пасли коров. Те, кто был побогаче, переселялся со временем в хорошие сосновые дачи в Кратово и Красково, и бараки оставались пустыми. В них заселялись все, кто проходил мимо – освободившиеся или сбежавшие из колоний, мелкие воры и беспризорники, выпустившиеся из Томилинского детского дома. Всех их называли «цыгане», независимо от того, настоящие они были цыгане или нет. Они сбивались в плотные группы и, как правило, ходили сразу по несколько человек. Не любили их все – и свои и чужие. Свои – это тоже люберецкие, только из другой части города. Чужие – это либо раменские, либо московские, приезжавшие сюда специально подраться. Все они ходили группами, поэтому стычки были постоянно.
