***
В конце 20-х гг. XIX века ему довелось общаться с английским физиком У. Николем, как раз в тот период, когда он изобрел свое устройство поляризации света. В нем луч света преломлялся и полностью отражался. Все время, что они были рядом, этот талантливый ученый и пацифист говорит только о свете в любом его проявлении, как возникающем из тьмы, так и поглощаемым тьмой. О великом его предназначении для всего живого, как то, что пробуждает от сна разум и лечит немощь. Агасфер не хотел думать о ней с тем именем, что дали ей демоны, для них она виделась Виктимой (жертвой), а он хотел звать ее Николь – светом во тьме. Он еще ее не видел, но уже обожал. Будучи живым, его тянуло к живому, это превращалось в страсть, и он вновь учился мечтать, а мечтать – значит жить, надеяться и верить, возвращаться и удивляться, самому удивлять.
Она теперь сидела, облокотившись на камень, и держала за ручку кинжал, зажав лезвие худыми коленками. Из колючих кустов малинника на нее скалился здоровенный волк. Шерсть у него на холке дыбилась, с языка сочилась желтая слюна давно оголодавшего зверя, и он прыгнул, неловко так, как-то боком, не долетел, упал у ее ног после хлопка крылом. Волк был парализован, глаза его видели, но тело было отдельно. Он явно был ранен, из его бока торчало обломанное древко стрелы. Ворон сел на него, потоптался, захватил клювом обломок стрелы и не без усилий вырвал его. Волк дышал впалыми боками, это был не оборотень, а обыкновенный обитатель этих лесных трущоб. Ворон спрыгнул с него и, немного отдалившись, нащипал в клюв травы, а потом глубоко и плотно забил ее в волчью рану. Тот лежал, непрерывно глядя в одну точку: он, похоже, собрался умирать, а волки умирают молча, без визгов и стонов. Ворон запрыгнул девочке на коленки, два раза моргнул своими черными глазами, волк подскочил и кинулся в кусты. Зверей Ворон никогда не убивал, считая, что их мотивы нападения на его подопечную были свиты не из коварства и похоти, как у людей. Ворон жалел жизнь, но человеческая явно была не в приоритете. По щелканью клюва Ворона было понятно, что он знает, что волк все равно умрет, но не от раны, а от голода. Виктима с ним научилась разговаривать, хоть и примитивно, но достаточно понятно. Ворон клювом срезал толстую ветку с малинового куста, обсыпанную красными пахучими ягодами, и преподнес ей, вроде даже как расшаркавшись. Они ели с куста сладкую ягоду и ждали часа возвращения. Двигаться во времени им было дозволительно только туда, куда им было определено. Ворон все это время, находясь с живым и слабым существом, стал пытаться самосотворяться в роли друга человеческого, ведь другом человека может быть не только человек. Да и может ли быть человек человеку другом, ведь быть таким – это тяжкий труд?
