Епископ с эскортом оказался в ловушке.
Валленштейн мгновенно оценил ситуацию, метким выстрелом свалив приблизившегося к ним гайдука, он приказал всем спешиться и, вспомнив случай, произошедший с ним ещё в Италии на дороге из Падуи в Кьеджу, скомандовал:
— К саням! Занимай круговую оборону!
Рейтарам и казакам не нужно было два раза повторять: уже через мгновение они, прикрываясь своими лошадями, грозно ощетинились короткими мушкетами и пистолетами. Епископ не остался безучастным наблюдателем и, откинув меховой полог в сторону, достал из-под сиденья длинноствольный испанский мушкет, положил рядом с собой обнажённую шпагу и пару отличных бельгийских пистолетов. Гайдуки со свистом и гиканьем ринулись на попавших в засаду людей. Однако град свинца отбросил их назад: на снегу остались лежать несколько трупов и тяжелораненые гайдуки, которые корчились от боли, вопили проклятия и просили о помощи. Те, кому повезло больше, поспешили исчезнуть в лесной чаще. Гайдуки залегли за поваленными деревьями, и было слышно, как они пререкаются между собой, перемежая спор угрозами и проклятиями, адресованными путникам.
— Обещают нас разорвать, привязав к нашим же лошадям, или посадить на колья, — перевёл Конашевич-Сагайдачный, перезаряжая свои пистолеты. — Они не оставят нас, но если мы продержимся до рассвета, то есть слабая надежда, что на этой дороге может появиться отряд сборщиков налогов из Сучавы. Однако, хватит ли у нас пороха и свинца?
— Тогда возьмёмся за шпаги и сабли, — хмуро сказал Валленштейн.
— Дорого этим оборванцам обойдётся встреча с пани Изольдой, — обнажая наполовину свой клинок, хвастливо заявил хорунжий Пржиемский.
Сотник Мак бросил на шляхтича короткий взгляд, но ничего не сказал, старательно орудуя шомполом в стволе длинной пищали.
— А что, пан сотник предпочитает пушку настоящему рыцарскому оружию? — не унимался хорунжий.
— Я предпочитаю в такое время года сидеть дома, — хмуро ответил сотник.
— Видно, пан сотник привык воевать только за деньги, как и всякий сечевой рыцарь, — засмеялся Пржиемский.
— А пан хорунжий за что воюет?
— Разумеется, как настоящий рыцарь, я воюю только за честь служить своей саблей его величеству королю Речи Посполитой[52], — возмутился шляхтич.
— Вот и я говорю, — усмехнулся сотник Мак, — кому чего не хватает, тот за то и воюет.
Вокруг все прыснули от смеха. Хорунжий, разозлившись, выхватил из ножен саблю и воскликнул:
— Пся крев! Я сейчас сам, в одиночку, или разгоню эту шайку гайдуков, или умру, и тогда никто не посмеет заявить, что мне не хватает чести!
