Должно быть, на моем лице отражается что-то из этих кощунственных мыслей о нашем новообретенном взаимопонимании, потому что его призрачное лицо искажается в брезгливой гримасе.
— Вот уж избавь меня от фальшивого сочувствия, Принцесса. Пустышки не чувствуют. А ты и есть пустышка, если не хуже. Продажная безмозглая тварь.
Вот теперь я его чувствую. Он больше не пытается осторожно влезть ко мне в голову, он хочет ворваться туда со всей силы, резко, быстро и больно, пробить мысленные щиты и вырвать у меня признание, что я действительно продажная и безмозглая. Ему нужно в это верить. Это сделает его призрачный мир куда проще, понятнее и спокойнее.
Я вышвыриваю его прочь. Выталкиваю вон из моего сознания, выплескиваю на него долго сдерживаемую злость. Я не слабая глупенькая ведьмочка, которая никак не может понять, что чувства мешают работе. Никогда ей не была. Я вытравила из себя то, что называют человечностью, так давно, что и забыла уже напрочь, как эта хваленая человечность выглядит. Я не привязываюсь к местам, к вещам, к людям. Не чувствую и не сочувствую. В моей жизни есть место для одной единственной настоящей страсти — призыву демонов. Я достаточно сильна, чтобы управлять могущественными созданиями.
И вот, здравствуйте. Попалась. Тень — человек, не демон и даже не маг, а обыкновенный пограничник, охотник на ведьм — умудрился зацепиться за меня Последним Желанием, загнать в ловушку. Он, презирающий любое проявление “грязной магии”, привязал меня к себе, как Луну на веревочке, и все таланты, умения и навыки, так долго и старательно оттачиваемые, не вытащат меня из этого капкана. Я по-настоящему попалась.
Его призрачную форму отбрасывает назад, за ржавую железную ограду кладбища в разросшиеся желтые кусты, и он тускнеет, блекнет и почти теряется среди острых колючек, мелких листочков и крупных гроздьев сочных беловатых ягод. Я только что отняла у него еще частичку призрачной жизни, приблизила тот момент, когда он окончательно растворится в холодном воздухе.
Рука отзывается болью. Отдача настигает меня, впивается острыми иголочками. Причинив Теню боль, я причиняю ее себе — так работает наша новая связь. И мне приходится стискивать зубы, чтобы не вскрикнуть, не выдать своей слабости. Не стоит ему знать, что боль у нас теперь одна — общая.
Тень возвращается быстро. Ему легко — призрачные ноги не завязают в раскисшей от дождей земле, призрачная одежда не цепляется за колючки. Даже вставать толком не надо — призраки не падают, не опрокидываются навзничь. Высокая ограда с цепью мощных заговоренных фонарей ему не помеха, свет не режет призрачные глаза, не обжигает все то демоническое, что скопилось внутри. Хотя у него демонического-то и не было никогда, он же чистый. Это я грязная, мне свет причиняет боль.
