Как нашел он.
— Неужели твои дружки-пограничники не перевернут весь этот город вверх дном и не порвут в клочья того, кто тебя убил?
Я уступаю ему, поддаюсь. Решаюсь проиграть битву, чтобы выиграть войну. Может, удастся отделаться малой кровью. Уговорить его на простенькое, глупое Последнее Желание. Сообщение кому передать. С близкими за него попрощаться.
Но с Тенем не все так просто. С такими ничего не бывает просто.
— Мои, как ты выражаешься, дружки-пограничники, — c нажимом произносит он, — понятия не имеет, кто меня убил.
— А с чего ты взял, что я имею? — тут же огрызаюсь я. — И не нужно мне твоих тонких намеков. Мы тут не в остроумии соревнуемся — это раз, и времени у меня мало — это два. Я, конечно, с радостью отправила бы тебя в увлекательное путешествие по далеким мирам, но — увы! — я тебя не убивала.
Он кивает своей призрачной головой. Не произносит ни слова, но его ответ — слишком четкий и слишком ясный — сам по себе возникает в моем сознании.
“Я знаю”, — говорит он. — “Я знаю, Лу”.
Его мысленный голос мягкий, вкрадчивый. Призрак проскальзывает в мое сознание, как дым вползает в щель под дверью — осторожно и беззвучно, не задевая ни одной ловушки, ни одного сигнального препятствия. Делает это, как умеют только наделенные талантом — и так, будто занимался этим всю жизнь.
— Забавно, да? — хмыкает он. Теперь уже нормально, вслух. — Ты будто не знала, что так оно и бывает. Чудесная и безграничная близость.
— Не люблю связываться с призраками. И не связываюсь.
— Неудивительно. В твоих шкафах со скелетами можно заблудиться. Страхи, комплексы. Угрызения совести. Но, должен сказать, я теперь лучше тебя понимаю. А всего-то надо было познакомиться чуть поближе. Снять, так сказать, маски.
Он смеется. Призрачный смех, холодный, потусторонний, отражается от могил и надгробий, усиливается. Нарастает постепенно, как приливная волна, накрывает с головой. Затягивает.
Я осознаю, что ему больше ничего не остается, кроме смеха, и мне противно от одной только мысли, что я тоже понимаю его. Страхи, сомнения. Чувства. Вот они, совсем рядом, стоит только нырнуть поглубже, и можно будет читать его, как открытую книгу.
Мы враги, нам положено друг друга не понимать. Но как только он зацепил меня своей связью, опутал, часть моего сознания стала постоянно соприкасаться с частью его, и вместе с этим пришло понимание. Ему ничего не осталось — ни тела, ни свободы, ни возможности покинуть это хмурое мокрое кладбище. Только постепенно меркнущий разум, пустая могила, темная деревяшка с прозвищем вместо имени… и я.
