– Смотри! – знакомый голос отвлек от размышлений, заставляя присмотреться к полуобнаженному парню.
– Куда? – обалдело переспросила я, разглядывая рельефную грудь без единого волоска с какой-то татуировкой в области сердца, постепенно спускаясь взглядом на плоский живот с кубиками пресса… на темную дорожку волос, уходящую под ремень низко посаженных джинсов…
– Лазутина! Аууу! Прекрати меня разглядывать! – громкий щелчок пальцев перед лицом заставил меня моргнуть и оторваться от неуместного созерцания его… кхм, джинсов, и вернуть взгляд на лицо парня, – сюда смотри!
Он пальцем ткнул в татуировку, шагнув ближе так, чтобы в тусклом подъездном свете, я в деталях могла рассмотреть ее.
– Ну, татуировка, – пожала я плечами, рассматривая картинку, занимавшую сантиметров пятнадцать-двадцать в высоту и ширину. Это был, судя по всему, ангел. Надо признаться, работа истинного мастера. Изображенный в малейших деталях молодой симпатичный парень с длинными, до самых плеч, волосами, в свободной рубашке и штанах, с красивыми широкими крыльями за спиной, смотрел, будто в упор, сложив руки на груди. Рядом с ангелом были изображены песочные часы, в которых струйка песка перетекала сверху вниз. Даже казалось, будто песок и вправду непрерывно сыплется…
– И что в ней особенн… – я не закончила фразу, подавившись словами.
Потому что ангел внезапно приветливо улыбнулся мне и помахал рукой в приветственном жесте.
– Ээээ… ээээ… – глубокомысленно выдала я, не в силах осознать происходящее.
– Сам в шоке до сих пор, – раздался тихий голос несносного мажора над головой, и я заметила, что уткнулась в его грудь чуть ли не носом, пытаясь разглядеть все в малейших деталях. Ангел в этот момент приблизил к себе одно из крыльев и старательно перебирал перья, пытаясь что-то найти.
Снова чуть покраснев, я отодвинулась на шаг.
– Теперь можно мне войти? – с легким оттенком усталости попросил парень без тени прежнего веселья, убирая ногу и делая шаг от моей двери, давая мне право выбора, – нам нужно серьезно поговорить.
Я чуть замешкалась. Но происходящее было настолько странным и необычным, что любопытство оказалось сильнее неприязни к Баринову. И даже сильнее голода и усталости. К тому же, было что-то в его голосе такое… он впервые меня о чем-то попросил. Без насмешки, без обычного превосходства и желания унизить. Давая право отказаться. И уже смирившись с этим отказом…
– Проходи, – распахнула я дверь пошире, заканчивая этот незапланированный спектакль для соседей, – надеюсь, я об этом не пожалею.
