Так тебе и надо, хлыщ самодовольный. Сколько за эти четыре года ты мне крови попортил, на целую станцию переливания хватит.
Баринов не спешил выполнять мое желание, по-прежнему раскорячившись досадным препятствием между мной и долгожданным ужином. Молча стоял и буравил тяжелым взглядом, о чем-то мучительно раздумывая. Выругавшись про себя в таких цветастых выражениях, которые не произносила последние лет пять, сосчитала до десяти, пытаясь успокоиться. Почти получилось, хотя на языке продолжало вертеться несколько особо впечатляющих фраз. Но как только я собралась ехидно поинтересоваться, почему он еще не на полпути к выезду из города, как резкий удар кулаком по двери заставил меня подпрыгнуть на месте, ловя ладонью заполошно забившееся сердце.
– Твою ж мать, Лазутина! Вот Кобра ты и есть! Я же хотел как лучше! Все видели? Я действительно пытался! – он смотрел вертикально вверх, будто обращаясь к кому-то невидимому. Я растерянно хлопала ресницами, ощущая поползший между лопаток холодок страха.
И как я раньше не заметила? Тут же налицо психические отклонения! А я еще умница, оттачиваю на нем свое ехидство. Так, спокойно, Яна! Что там говорят? Разговаривать с психами надо спокойно, приветливо, стараясь тянуть время до приезда бригады. Спокойно, я сказала!
После максимально незаметного глубокого вдоха, я собралась с силами и выдала максимально доброжелательную улыбку.
– Ну, что ты так нервничаешь? Не надо, все будет хорошо, – начала я, наблюдая, как вытягивается лицо мажора, то ли от моей улыбки, демонстрирующей все наличествующие зубы, то ли от ласкового голоса, которого он никогда не слышал.
– Лазутина! Ты издеваешься! – взвыл он, а я рефлекторно отшатнулась, – не псих я! Не псих!
Краем глаза заметила мельтешение света и тени в дверном глазке квартиры рядом. У нас на этаже располагалось четыре квартиры, так что соседке было прекрасно все видно и слышно. И если раньше меня любопытство этой одинокой старушки раздражало, то сейчас оказалось весьма на руку.
– Конечно, не псих, – пролепетала я, не зная, куда бежать, если придется, – я даже и не думала…
– Ну, все! Хватит! – дернулся парень, резким движением расстегивая и сбрасывая с плеч кожаную куртку, а затем потянувшись к свитеру.
Я взирала на этот неожиданный стриптиз в таком охренении, что даже дышать забывала через раз. Жаль, камеры в подъезде не было. Сам Баринов, собственной персоной, оголяется передо мной, жестоко попирая моральные устои и общественность… Резко захлопнув слегка отвисшую челюсть, я едва сдержала болезненный вскрик, качественно прикусив язык. Но, борясь с навернувшимися от боли слезами, явственно осознала, что это все происходит на самом деле.
