Его птичка [полная книга] | страница 33

Других объяснений я не вижу. На вопрос «зачем» пусть отвечают следователи.

Сейчас меня должны волновать только отчеты по проведенным сегодня операциям и завтрашние выписки. Этим и займемся, как только найдем штаны.

Еще бы поесть, но это позже, хотя организм и требует свое.

После двух отчетов, желудок заныл сильнее, и я взял телефон, чтобы набрать круглосуточную службу по доставке еды.

Когда дежуришь двое суток подряд, а больничная кухня закрывается в шесть, пока ты на очередной операции, то невольно привыкаешь пользоваться благами цивилизации.

В голову опять пробрались мысли о Синицыной, и о том, съела ли она ужин. Я быстро от них избавился и стал ждать ответа с той стороны сети.

– Доброй ночи, ФудБум слушает.

Я только приготовился заказать ряд своих любимых блюд: сочный стейк, свежеиспеченную лепешку со овощами, как услышал тихий стук и скрип открываемой двери.

Это могло означать что угодно: от нового происшествия, вызова на срочную операцию или даже просто пациента, которому не спится.

Бывали и такие случаи.

С одним я даже проговорил всю ночь, вернее слушал его истории о путешествиях по миру – он умер на следующий день, потому что рак все еще неизлечим.

Я отложил телефон и крутанулся на стуле, на котором сидел.

– Светлана, что случилось?

Дежурная медсестра, уже как полгода в меня влюблённая, как обычно что-то мямлила, боясь открыть рот шире и выдать свои чувства.

Как будто о них кто-то не знал.

– Светлана, четче пожалуйста, пока я логопеда не вызвал или может быть позвонить вашему мужу?

Жестоко, но сработало.

Она открыла глаза шире и громко произнесла:

– Там у Синицыной из тринадцатой палаты давление понижено, и пульс почти не прощупывается. Я подумала, что стоит поставить капельницу с глюкозой, но может ее лучше осмотреть? Её соседки говорят, что она так и не поужинала.

Что, блять?

В голове зашумело, а сердце неистово забилось только при одном упоминании моей, почти любовницы.

А что там дальше?

– В смысле не поужинала? У нее совсем мозгов нет?

Я подорвался с места, и, мельком взглянув на рыженькую медсестру, вылетел из ординаторской.

Мысли о еде мгновенно стали неважными, а голод, который еще пару минут назад заявлял о себе достаточно громко, стремительно отступал.

Я шел спокойно, хотя и хотел побежать, думая о том, с каким бы удовольствием отшлепал одну небезызвестную девицу.

Сделал бы то, что так и не сумел её отец – научил заботиться о своем здоровье.

В коридоре горели только пара ламп, создавая почти томное освещение, подходящее для триллеров или фильмов ужасов.