— Тогда…
— Простите, барышня, я тут не сплетничаю, а работаю.
Хозяйка отошла к другому столу, а я двумя руками схватилась за кружку с чаем. Что ж, узнала достаточно. Господин де Синд богат, знатен, у него шесть детей, и он — контрабандист. И последний факт он усиленно скрывает. Но почему — не протянете дольше месяца?
Я пила чай медленно, раздумывая, что делать дальше. Можно на последние монетки снять на ночь комнату, выспаться и завтра идти к господину Синду, наниматься в служанки. Но лучше бы не тянуть с этим делом. Вдруг приедет настоящая воспитанница монастыря? Хотя, господин де Синд обмолвился, что служанку ждут к новому году… Но вдруг пока я буду спать в гостиничной постельке, место будет занято? Не воспитанницей монастыря, так родственницей ехидного лодочника… А в доме у господина Контрабандиста мне будет тепло, не голодно, да и жалование на службе у богатого господина, наверняка, хорошее.
Только почему — не продержусь дольше месяца?..
Наверное, характер у хозяина — не мёд. Я сама видела, как он чуть не придушил лодочника. Но крутой нрав — не самое страшное, как я успела убедиться. Куда страшнее — подлость, хитрость, изворотливость. А господин де Синд не производил впечатление изворотливого подлеца. И, в конце концов, мне ведь надо быть служанкой. Скорее всего, он и знать про меня не узнает, я буду общаться только с хозяйкой дома — с госпожой де Синд. Наверное, ей непросто с шестью детьми. Решено. Отправляюсь сейчас. Только прежде надо кое-что сделать…
— Будьте добры, — снова позвала я хозяйку, и мамаша Пуляр подошла ко мне, попутно собирая со столов пустые кружки из-под чая, грога и пива.
— Что угодно, барышня? — спросила она.
— Скоро должны привезти мой багаж, позвольте оставить записку, — попросила я, — куда доставить вещи. Я указала кучеру ваш адрес, не думала, что найду дом господина де Синда так быстро…
Взгляд мамаши Пуляр ясно выразил, какого она мнения о моих умственных способностях, но тем не менее она любезно согласилась:
— Оставляйте, барышня. Я передам. За отдельную плату, разумеется.
— Разумеется, — подхватила я. — Не подскажете, где у вас чернила и перья? И лист бумаги, пожалуйста.
Конечно же, всё мне было предоставлено за «отдельную плату».
На меня посматривали с любопытством, но я устроилась в уголочке, заточила перо и принялась старательно и печатными буквами выводить на клочке бумаги: дом господина де Синда, возле маяка, доставить для…
Когда на меня перестали глазеть, я быстренько и совсем другим почерком — ровным, с красивыми завитушками на заглавных буквах, написала совсем другое письмо, подобрав для него лист бумаги почище.
