— Полно народу было, — пожал я плечами и прищёлкнул пальцами. — Пал Палыч видел, физрук…
— Знаю такого, — подтвердил участковый. — Сильно пнул? Куда попал?
— Метил в почку, попал в левое бедро.
— Следы остались? Покажи!
Я неуместных вопросов задавать не стал, развернулся и задрал футболку с олимпийкой, немного приспустил сбоку спортивные штаны.
— Тазовая область, гематома, — сказал Никифоров, делая пометку в блокноте. — С этим разобрались. Теперь самое важное: кто видел, как ты бил?
— Со мной два пацана были. Больше никто. Его в коридор вызвали. Я же говорю — он в одном кимоно вышел, какой разбой?
— Имена свидетелей! — потребовал участковый.
Я поборол мимолётную неуверенность и на вопрос всё же ответил. Никифоров начал записывать, попутно предупредил:
— Ты пришёл узнать, зачем пострадавший тебя пнул накануне. Он вновь пнул, промахнулся, потерял равновесие и врезался лицом в стену. С хулиганьём твоим я переговорю, они подтвердят, но пока о них ни слова. И давай, что знаешь по этому Артуру. Попробую найти его и образумить.
— Артур Маратович Ибрагимов, — произнёс я без запинки. — Десятый «Бэ», насколько знаю.
Никифоров вскинулся, остро глянул на меня и закрыл блокнот.
— Удачи, Сергей, — только и сказал он вместо прощания.
Второй раз из камеры вывели в самом конце рабочего дня. Этот визит прошёл буднично и спокойно. Угаров задавал вопросы, я отвечал, что характерно — за исключением одного единственного момента отвечал только правду и ничего кроме неё. И только под конец выдал предложенную участковым версию, да ещё умолчал о присутствии Сани и Коли, последовав совету раньше времени свидетелей защиты не светить.
Свидетели защиты, блин! Начитался детективов! Вот лучше бы книжки и дальше читал, чем кулаками махать…
Угаров подкинул несколько каверзных вопросов, но как-то нехотя, без огонька. Потом дал ознакомиться с протоколом и отправил обратно в камеру. Козлов в части ведения допросов, надо сказать, мог дать ему сто очков вперёд…
Ну а я не просто вернулся в камеру, но и оказался в каком-то на редкость подвешенном состоянии. Не было ясности даже с мерой пресечения. Ясно, что под подписку о невыезде по столь серьёзной статье меня никто не отпустит, но и о переводе в СИЗО речи пока тоже почему-то не зашло. Хотя чего там со мной обговаривать? Отконвоируют в автозак и поеду. Оно, может, и хорошо бы — в КПЗ условий для жизни вообще нет. За весь день лишь однажды вывели в туалет, так хоть напился там из-под крана воды, а о питании не приходилось даже мечтать.
