Околдованный невиданным действом, он еще продолжал некое время трудить глаза, потом, опомнившись, бросился к империалу − и осекся.
Позади в пятистах ярдах, через равнину монументальным горбом тянулось пышнотравое взгорье, которое обросло стальным лесом пик и панцирем кирас тяжелой кавалерии.
Хлопало на полосатом древке знамя с черно-желто-синими полосами и рассеченным щитом посередине, в ярком пурпуре коего красовался средневековый замок, а по белому нижнему полю в боевой стойке, на задних лапах, застыл царственный лев.
Страх и восхищение − оба эти чувства сливались в душе Початка, превращаясь в один нескончаемый поток. В горячем воздухе запахло смертью. Вконец ошалелый возница поначалу раком, взад-пятки, а уж потом кубарем покатился по склону, цепляясь за наждак камней, стирая в кровь пальцы.
А королевские кирасиры, сияя зеркальностью стали, подобно широким волнам морского прибоя, продолжали накатываться и пенить вершину.
Только теперь Антонио окончательно понял причину скоропалительного бегства монахов и майора. Все они, и он в том числе, оказались горстью зерен меж двух жерновов, которым вот-вот суждено было сойтись не на живот, а на смерть.
Мятежники не потеряли присутствия духа в этой ситуации. Они споро рассыпались в цепи, с норовистой заученностью развернули пушки, укрыли женщин и детей в глубине леса.
Свирепое жужжание целого роя пуль над головой подогнало Муньоса к империалу, у которого уже возились дон Диего, Мигель и…
− Тереза! − в излохмаченных штанах со слетевшими помочами, красный, что стручок перца, папаша Муньос буравил взглядом выбежавшую из-за кареты дочку. − Какого черта ты здесь, бесовка?
В запале Початок позабыл о пулях и об угрозе; цапнул ее за волосы и подозрительно прошипел:
− Он хорошо вел себя?
− Конечнo, нет! − дочь весело блеснула глазами. −Но это было как в раю.
− Тварь, ты лежала под ним? − Антонио злобно покосился на майора, который вместе с Мигелем освобождал колесо из каменных челюстей.
− Нет еще! − не моргнув соврала Тереза, как вдруг железная гора лязгнула сталью, в небо впились серебряные стрелы боевой трубы, загрохотали громом литавры и взревела под ногами земля. Точно гигантская зеркальная капля, качнулась кавалерия и покатилась бешеным галопом, захлестывая всё пространство вокруг.
Дикий гвалт заглушил речь дочери. Вновь стая пуль просвистела в воздухе. Со склона во весь мах понеслась королевская конница: всадники в кирасах и касках с гребнями, оскаливая зубы, взмахивали палашами, кричали хрипло, с яростью, вертелись в седлах, целясь из ружей.
