* * *
Подвахтенные разбрелись по палубе: кто остался на баке перед грядущим мытарством, кто на фордек, посудачить о незваном госте. Сидя, как альбатросы, на якорных лапах или привалившись к основанию фока, благо солнышко баловало, матросы точили лясы. Думалось многое, говорилось разное, но все соглашались с марсовым Соболевым:
− Нет, братцы, не похож он на тех котов, кои обжираются за чужой счет… Ежли ему осмолить руки, такой и черта за хвост словит… Ладный мужик… Однако коли с другого борта подойтить, страшливый больно. Взгляд-то видели, колистый, что китовый ус… да и чую, братцы, недоговор в ём живет… Собаки, которые брешут, − не кусаются, а этот молчал волком.
− Точно наш шкипер! − не выдержал Чугин. − То-то два сапога пара.
− Верно, Кирюшка! − подхватил писарь, а подшкипер Ясько внушительно обронил:
− Молчун-молчуном, ан бац, гляди-ка, − поросенок яйцо снес − показал зубы своим спасителям.
Матросы переглянулись: послал Бог гостинец.
* * *
Линда пришла в себя после того, как жизнь фрегата взялась привычным ходом. Только теперь она разглядела рядом скромного фельдшера, стоящего в тени грота и участливо улыбающегося ей.
− Все слава Богу, мисс? − он робко приподнял шляпу.
Глаза служанки недоверчиво округлились, словно она ожидала, что Кукушкин посмеется над ней. Но тут же пролепетала, нервно запинаясь:
− Благодарю. Вы… добры… что так говорите, сэр.
Она уже собралась подхватить юбку, когда Петр Карлович осмелился подойти к ней и, теребя пальцами прижатую к груди шляпу, дрогнул голосом:
− Простите, голубушка… Видите ли, я… Собственно… я… Мне всю жизнь приходилось… − он покраснел еще гуще и, пряча глаза, затараторил. − Всю жизнь мне приходилось пеленать людей. Сначала в пеленки, а когда вырастут − в саван… Каюсь, нужных слов я не знаю-с… Словом, удостойте подвинуться к вам поближе… и представиться… Кукушкин Петр Карлович… судовой фельдшер… вот так…
Он замолчал, глядя украдкой на яркие медные косы Линды. Растрепанный парик по обыкновению сидел на его голове набекрень, как прошлогодний опавший лист.
− Очень признательна − Линда, − порывисто проговорила она и доверчиво открылась: − Я так боялась…
Кукушкин сочувственно кивнул и нахлобучил шляпу.
− Знаете, государыня, не возьмите в обиду: всегда готов прислужить чему… и с превеликим проворством… Не стесняйтесь… А в знак почтения и признательности за разговор позвольте поцеловать ваш манжетик, а то ручку, если сие возможно.
Девушка не без смущения протянула руку: фельдшер казался ей самым безопасным мужчиной на корабле, пожалуй, как стул или рундук в их каюте, но кроме всего, в нем нашлось место еще и для чего-то необычайно гостеприимного и успокаивающего, что помогло ей справиться со своими страхами.
