− На форпике107 место найдется?
− Тесновато маненько будет…
− Зато не в обиде.
Преображенский повернулся к потерпевшему.
− Разговор будет, когда просохнешь и отдохнешь. Пошлю за тобой вестового. А теперь сдай оружие и следуй за боцманом.
Кучменев, потирая мускулистые предплечья, враскачку подвалил к бродяге и деловито ухватился за отливающий синью ствол. Дернул на себя раз, другой… еще сильнее, уже двумя руками, пытаясь вырвать его из черных от кочевой копоти пальцев, и испугался: бородач держал ствол «тульчанки» одной рукой, но приклад ружья, казалось, был приколочен к палубе.
− Что там у вас? − Андрей собрался уже дать приказ «разойтись», когда услыхал хриплое в спину:
− Да ты, видать, не знаешь этих мест, капитан…
Палуба замерла в напряжении так, что был слышен вкрадчивый скрип ахтердека108 да глухой стук разболтавшейся свайки109.
Свайка − крупный железный стержень, заостренный с одного конца. Используется при такелажных работах. − Люди добрые, рассудите! − незнакомец царапал взглядом плотно обступивших его моряков. − Это что ж получается: вы… иль ваш хозяин умом хил?.. Темные дела тут творятся… До берегу недалече. День, само больше, полтора под такими-то крыльями… и мне не в охоту, когда нагрянут дикие, али еще кто хлеще… вместо своей «тетки», − он хлопнул по граненому стволу медвежатника, −держать собственный хер.
Палуба зароптала, у Захарова Дмитрия Данилыча даже монокль выпал из глаза от неслыханной дерзости.
− Очухался, так не толки воздух, болван!
Все обернулись на вязкий бас. Зубарев, загородив собой двух матросов, спокойно смотрел на здоровенного детину. Сумеречный взгляд Матвея уперся в центр лба бородатого.
Спасенный испытующе посмотрел на штурмана и растянул губы, показав частые желтые зубы, словно говоря: «Ну-ну… Хвались, овца, что у нее хвост как у жеребца».
− Прикажете выпороть или в трюм забить? − боцман, вытаращив глаза, преданно смотрел на его благородие, нерв-но пошевеливая усами.
Преображенский внутренне вспыхнул, но слабости не выказал:
− Да ты упрям?! Уймись, невежа, среди нас зверей нет.
«Утопленник» тряхнул космами, щурясь на солнце, и нехотя сунул свою «тетку» в руки подошедшего баталера.
− Скорее же за святое деяние, чтобы сгинуло грешное! − отец Аристарх, раздувая щеки, дал приложиться устам упрямца к наперсному кресту, затем взял того под руку и не только силой, а прежде словом Божьим увлек на камбуз, вразумляя многогрешную голову:
− Буйна у тебя чуприна, сыне, да больно уж ум лыс. Но сие даже оченно извинительно, если ты пребывал в незнании да в неведении!.. Пойдем, сыне, пойдем. Господь наставит тебя на путь истинный…
