Петр Карлович коснулся губами рябой от веснушек руки, как иконы. Пропитанный смущением, он ощущал себя рядом с хрупкой американкой дремучим провинциалом, впрочем, таким он и был: нескладным, зажатым, вызывающим у господ по меньшей мере улыбку.
− Премного-с благодарствую, − Кукушкин, опустив бесцветные ресницы, убей не знал, что дальше делать. Линда тряхнула головой, и кокетливые, в мелкий бес пряди, обрамлявшие ее лицо, как показалось фельдшеру, насмешливо запрыгали. Она бессознательно улыбнулась, показав неважные зубы. Но Петр Карлович был ослеплен, точно дерзнул заглядеться на солнце.
«Боже! Она заговорила со мной! Сие не может быть! Головокружительно!»
− Вы что-то хотели, сэр? − служанка прикрылась ладонью от солнца.
− Да, − поспешил он и… наступило томительное молчание. «Господи, она же сейчас подумает, что я полнейший ду-рак, и изволит уйти прочь… И будет права. Тысячу раз права!»
Линда продолжала держаться за нагретый солнцем фалреп и то улыбалась, то, став вдруг серьезной, опускала глаза и застенчиво, с виноватым видом теребила узкую оборку на своем сером платье. Время от времени она бросала взгляды на фельдшера и точно обижалась: «Ну, что же вы, право? Долго еще будете волны считать?»
«Нет… М-м… Видите ли… Значит, вот-с… Понимаете?» −отвечал ей глазами Петр Карлович, дергая заусенец на безымянном пальце.
И она отвечала бледной сиренью своих глаз:
«Нет, не понимаю. Похоже, вы оседлали лошадь, сэр, но не знаете, куда ехать».
− Вы так думаете? − Кукушкин напрягся. Вопрос сорвался с губ, и громко.
− Да. − Она с беспокойством прислушалась к послеобеденным склянкам. Ох, и устроит ей госпожа…
− О, прошу вас, не уходите. Не губите меня своей категоричностью. С ума сведете… Я же фонарем сделаюсь. Толику терпения, голубушка… Сейчас поймете-с. Значит, так… Чем изволите заниматься завтра по вечеру?
− Кто, я? − она первый раз испугалась фельдшера.
Петр Карлович смотрел на нее, как на картину.
− Ну не я же-с, голубушка.
− А что? − шея и уши Линды перещеголяли цвет ее волос.
− Быть может… возможен вечерний моцион? Ну-с… это… пардон, беседа при луне − знаете ли, весьма романтично… Вы, кстати, позвольте полюбопытствовать: что боле всего почитаете? Осмелюсь настаивать, цветы? Какие?
Линде стало не по себе. Дыхание участилось, но она ответила:
− Предпочитаю прогулку в карете…
− Да ну-с? − искренне подивился Петр Карлович. −Вы любите кататься?
− А почему нет, если есть кучер?
«Ах, какова! − фельдшер обалдело посмотрел ей прямо в глаза. − Да за такой не стыдно и трех пар башмаков истоптать!»
