— Отчего же? Вы собираетесь убить её или думаете, что она решила убить вас?
— Пока нет. Но я полагал, где не проливают кровь — там не предаются блуду, поэтому никогда не назначал свиданий на восточной стене.
— Крайне любопытно. Вы считаете плотские связи и пролитую кровь явлениями одного порядка? От чего бы ни отказывались братья и сёстры, вы остаётесь мирским человеком. Госпоже Валентине достаточно назвать ваше имя у ворот, и ей покажут дорогу. Откладывается превращение или нет — решать только вам.
Кампари решил. И на той же неделе выяснил, что от контролёров зависит работа личных кодов — это привело к тайному выводу номеров Центра в отдельную систему.
Но командор переоценил себя. Он наделал ошибок, был непоследователен, открыто демонстрируя, что общество Валентины не доставляет ему удовольствия.
Та отвечала на грубость неудобными вопросами. Кампари непроизвольно отталкивал её — она движением профессионала выкручивала ему руку, вытаскивала его из рубашки и расстёгивала ремень, невозмутимо замечая: «Мы же не дикари, чтобы мять или пачкать одежду». Он исчезал в утренние часы — Валентина являлась через день, как ни в чём ни бывало.
Насколько же она ценила иллюзию поводка в руках, что готова была терпеть выходки Кампари? Видимо, настолько же, насколько он ценил своё иллюзорное влияние на неё.
Кампари позволил стащить с плеч сюртук, но не удержал язык за зубами:
— Сотрясение мозга не прошло бесследно? В психиатрический отдел не заглянула по пути? Забыла, что это я бил тебя затылком об пол?
— Да уж, в кровати ты сдержанней, чем в кабинете, — она аккуратно расстёгивала на нём пуговицы. — Серьёзно, что происходит? Я думала, твоя небрежность вышла за всякие рамки, но это не вчерашняя рубашка: ты нацепил её перед тем, как лечь. Каждую ночь ждёшь, что за тобой придут? Если пороюсь здесь, найду собранную дорожную сумку, или всё необходимое ты носишь на себе?
— Так ты ко мне с обыском? А я-то подумал, — фыркнул Кампари.
Не объяснять же Валентине, что его мучает бессонница, главная причина которой — двадцатилетний художник за стенами Медицинского Совета.
— Правильно подумал.
С первой утренней встречи, со смесью стыда и веселья, Кампари ждал, что у него просто не встанет, но чем дольше он презирал себя, чем дольше ненавидел Валентину, тем легче она добивалась реакции.
— Кстати, — сказала она, когда всё было кончено, — застану здесь твою хвостатую выскочку — застрелю. На монастырские правила мне плевать, а по законам Агломерации офицер Отдела Внутреннего Контроля имеет право применить оружие, если видит угрозу себе или общественному порядку. Скажу, что это существо, не имеющее права называться женщиной, на меня бросилось. Учитывая её прошлое, все поверят.
