Более того, на суд королевы-регентши был вынесен проект финансовой реформы, а также изменений государственного управления. А это уже попахивало республиканством.
Оппозиция, зная об успехах английской революции, чувствовала собственную силу. Однако Мазарини также не собирался сдаваться. Особые надежды он возлагал на армию, которая завершив победоносную войну, возвращалась в Париж.
В августе 1648 года по приказу Анны Австрийской были арестованы советник большой палаты парламента Бруссель и президент апелляционной палаты Бланмениль. Парижане ответили на это возведением более тысячи баррикад по всему городу. Улицы Парижа перекрыли цепями. Пале-Рояль оказался в осаде.
Королеве пришлось освободить пленников. Ликующая толпа на руках внесла выпущенного на волю Брусселя во Дворец правосудия. Во Франции началась Фронда.
Вскоре Мазарини, королева и юный король покинули Париж, перебравшись в Рюэль, что неподалеку от столицы, где в своем замке их приютила племянница кардинала Ришелье герцогиня д’Эгийон. Именно там произошла встреча Анны Австрийской с принцем Конде, во время которой герой битв при Рокруа и Лансе заявил о поддержке правительства. «Я не потерплю, чтобы чернь управляла государством. Меня зовут Луи де Бурбон», — заявил Конде. Впрочем, не менее существенной причиной такого решения были щедрые посулы королевы.
Вернувшаяся с полей войны армия принца взяла в осаду взбунтовавшийся Париж…
Длившаяся тридцать лет война закончилась, и к кардиналу Мазарини снова стали возвращаться тревожные мысли, связанные с усилением Швеции. Вспомнил он и о том, что в далекой Речи Посполитой по его поручению находится дворянин по имени д’Артаньян.
* * *
В то время как гасконец и три его друга, улизнувшие из-под самого носа поляков, двигались на восток, козаки Хмельницкого, окрыленные успехами под Желтыми Водами и Корсунью, устремлялись все дальше на запад.
Эти победы стали той необходимой искрой, от которой возгорелось пламя народного восстания. Еще недавно покорные и запуганные крестьяне теперь в праведном гневе разоряли и жгли имения своих ненавистных хозяев. Шляхта, опасаясь расправы, бежала за Днепр, а то и за Вислу — подальше от Украины и ее народного гнева. Сопротивляться пытались немногие, и в жестокости они не уступали козакам и поднявшим голову селянам. Как сказано в анонимной хронике тех лет, «в этой бойне козаки и вельможи соперничали в зверстве».
Хмельницкий отправил в Подолье и на Волынь Кривоноса, чьи полки вступили в ожесточенные бои с армией грозного и беспощадного князя Вешневецкого.
