Леди Карлайль с торжественным видом обвела взглядом всех присутствующих.
— Это вы, будучи семнадцатилетним юношей, отправились из родного дома в Гаскони в Париж с пятнадцатью экю в кармане? — сказала она, по-прежнему обращаясь к д’Артаньяну, но не глядя на него.
— Я…, — попытался что-то сказать гасконец, но женщина не дала ему вымолвить ни слова.
— Это вы сменили свое незнатное имя на более благородное, принадлежавшее вашей покойной матери, и придумали историю, что сам король Людовик благословил вас на это?
— Но сударыня, если такие разговоры при дворе и велись, то исходили они не от меня, поверьте! — успел выпалить д’Артаньян.
— Молчите! — гневно вскричал Конецпольский, который перестал мерить шагами комнату и теперь ловил каждое слово Леди Карлайль. — Как после всего, что случилось, мы можем вам верить хоть в чем-то?!
Леди Карлайль бросила быстрый взгляд на д’Артаньяна. Глаза ее сузились, губы расплылись в легкой улыбке.
— Это вы, — продолжала она, — благодаря светлой памяти вашего покойного дяди Жана де Монтескью, геройски погибшего под Ла-Рошелью, и по протекции вашего покровителя господина де Тревиля, смогли стать мушкетером уже через три года после своего приезда в Париж?
— Да, сударыня, — только и смог вымолвить д’Артаньян.
— Вы, в погоне за чинами и деньгами, перешли в гвардию, где, впрочем, не добились ни того, ни другого. — Леди Карлайль надменно и с насмешкой посмотрела на гасконца.
Она уже не притворялась, что задает вопросы, теперь она приводила факт за фактом из жизни д’Артаньяна, давая понять, что знает о нем все.
— А затем вы поступили на службу к Мазарини, к этому никчемному человеку, надеясь, что теперь-то уж вы точно разбогатеете. Но ничего похожего не произошло — Мазарини выжал из вас все соки, не больно-то за это и отблагодарив.
Д’Артаньян чувствовал, как кровь закипает в нем.
— Моя семья не может похвастаться богатствами, но в чем я уверен, так это в том, что никто, слышите — никто, не осмелится отказать ей в благородстве, — вскричал он. — И, между прочим, я так и не знаю, кто вы на самом деле, сударыня, имею ли я дело с благородной особой.
— Потише, потише, любезный, — сказал князь Конецпольский. — Вы забываете, что Леди Карлайль — моя гостья!
Д’Артаньян, еле сдерживая гнев, умолк.
— Продолжайте, — попросил князь, когда все снова успокоились.
— Вы в начале лета прибыли на торговом судне в Гданьск, откуда совершили путешествие во Львов, минуя Варшаву.
Мужчины завороженно глядели на эту загадочную женщину, не в состоянии, казалось, отвести от нее взгляда.
