. Также дознаватели и архивариусы займутся разбирательствами по поводу случаев, заслуживающих особого внимания. Вы видите своего старшего сына во главе этой службы?
— Благодарю вас, Нобунага-сан. Ваша проницательность выше любых похвал.
— Моя проницательность ничто перед вашим прозрением. Люди станут приходить на вашу могилу, возжигать благовония и просить вас снизойти к их просьбам.
— Нет, не станут. Я умру здесь, в Акаяме, мой прах развеют над морем. Только настоятель храма Вакаикуса и его преемники будут знать об этом, да ещё вы. В алтаре поставят табличку с моим детским именем Кóса. Вряд ли она кого-нибудь заинтересует. Если хотите, сделайте мне ложную могилу в Западном Хонган-дзи. Пусть люди приходят, пусть просят. Мне всё равно, мой дух не услышит их просьб. Я хочу покоя, Нобунага-сан. Я знаю, что покой — иллюзия, и всё равно хочу. Надеюсь, вы простите мне эту слабость. Вы победили, демон-повелитель. Вы разбили врагов и меня в том числе, вы основали сёгунат и династию. Я ничем не могу вам помешать, не могу и не имею такого желания.
Кэннё наклонился вперёд, борясь с болью в спине:
— Это ли не победа? Я признаю своё поражение.
— Вы победили, бодисаттва, — после долгого молчания ответил демон. — Я умер и воскрес в новом теле. Это случилось благодаря дару будды, который был ниспослан вам, не мне. Войны прекратились, убийства прекращаются, и это ваша заслуга. Это ли не победа? Я признаю своё поражение.
— Если мы оба победили, — спросил монах, — откуда взяться поражению?
Князь взял пустую чашку, повертел в руках.
— Вот мы сидим с вами, демон и бодисаттва, — казалось, весь мир сошёлся для Оды Нобунаги в этой чашке. — Я вынужден быть демоном, преисполненным силы и гнева. Таково моё положение и обязанности. Вы вынуждены быть бодисаттвой, источником милосердия и сострадания. Таково ваше положение и обязанности.
— Кто же нас вынудил к этому?
— Мы сами, кто ещё? Я не знаю никого сильнее нас самих.
х х х
Каждую последующую осень, в те дни, когда листва клёнов из жёлтой делается красной, князь Ода приезжал в Акаяму. С малой свитой он шёл в храм Вакаикуса, садился у алтаря, где для него заранее выставляли табличку с поминальным именем Кóса, и молчал. Намолчавшись вдоволь, бывший сёгун отправлялся туда, где росли сосны, скрученные в узлы, и рябины с двуцветными кронами. Там он пил чай в одиночестве.
— Если мы оба победили, — спрашивал Ода Нобунага, глядя в небо, — откуда взяться поражению?
